Рапсодия (ЛП)

— Ради тебя никак иначе.

Наши дни

После разговора мы возвращаемся к делу, к спящим воинам. Если Торговец и замечает, что я отдаляюсь от него, ничего не говорит. А что сказать? Что ему жаль? Не его вина. Любовь нельзя подделать. И хотя Дес был нежным со мной, добрым, физически воздействовал, ничего не упоминал о любви. Но я не могу подавить чувства, которые многие годы мучили меня.

Торговец несёт меня всё дальше, один лестничный пролёт сменятся другим, пока мы не приземляемся на балконе, вероятно, на самом нижнем уровне дворца. Прямо под нами земля уходит вглубь, где здания расположены одно за другим, удаляясь вплоть до темноты. Мы подходим к краю, прохладный ночной воздух играет с моими волосами.

Я облокачиваюсь на перила.

— Куда теперь?

Дес небрежно обнимает меня за талию.

— Что… — я едва успеваю взглянуть на накаченные руки и татуировки перед тем, как он взмывает вверх, разворачивая крылья с заостренными когтями, и вскрикиваю. Нужно было понять, что мы куда-то летим, но Дес складывает крылья. Тогда я и понимаю, что мы не поднимаемся, а пикируем вниз.

Ничем нельзя описать тот сущий ужас падения в бездну головой вниз. Мы стремительно падаем, от чего ветер, растрепавший мои волосы, не даёт даже сделать вдох. Головокружительное количество балконов, садов и террас на отвесных скалах пролетает мимо. Всё это очень похоже на кукольный домик. Я вижу вразрез квартиры, комнаты, магазины и сады. И чем мы ниже, тем тусклее становится этаж. Мы всё опускаемся, пока здания не скрываются в темноте. Тут внизу город ночи больше похож на пустоту. Мы замедляемся, и Торговец раскрывает огромные крылья, накреняясь в сторону балкона, находящегося почти у самого низа бездны. Дома вокруг нас менее изящны, а, покрытые шипами, виноградные лозы извиваются вокруг перил, от чего колонны портиков кажутся зловещими.

Как только мы приземляемся, от прилива крови я шатаюсь. Но Дес крепко обнимает меня, когда я пытаюсь отстраниться.

— Калли, дай себе секунду привыкнуть, — говорит он низким голосом.

Что я и делаю, совершенно не против обнимашек. Чувствуя, что меня уже не шатает, он разжимает объятия. Я оглядываю то, что должно быть самым нижним уровнем в городе. Здесь намного холоднее.

— Что это за место?

— Добро пожаловать в промышленный район столицы, где занимаются экспортом и импортом Сомнии.

Поэтому люди не живут здесь. Какое облегчение. Сравнивая с остальным городом, этот район, своего рода, разочарование. Я имею в виду, он прекрасен, в жутком смысле этого слова, но я бы не хотела здесь остановиться. В поле зрения попадается простая деревянная дверь, которая с балкона ведёт внутрь. Беспокойство оседает в животе. Я не могу распознавать магию так, как это делают фейри, но проходить через эту дверь — хотя уверена, что именно туда мы и направимся — желания нет. Не прошло и секунды, как мои подозрения подтверждаются, Дес ведет меня прямо к двери.

— Это бывшее хранилище, — поясняет он, — как и остальные здания в этой области. Но, когда закончились свободные места, его преобразовали под временное убежище для спящих.

Дверь перед нами со скрипом открывается, и мы входим во вместительное складское помещение без окон.

Торговец кивает охраннику, дежурившему у дальней стены. Без единого слова тот выходит, предоставляя нам уединение.

Я оглядываюсь по сторонам. Как и в других комнатах дворца, кто-то с помощью магии запечатлел ночное небо на потолке. Крошечные огоньки света слабо сияют в плафонах на стене, но едва ли разгоняют тьму, которая окутывает комнату.

Это все, что я замечаю в хранилище, потому что…

Всё оно уставлено гробами. Их тут сотни… возможно, тысячи. Ряды и ряды стеклянных гробов. Я не верю своим глазам.

— Так много, — выдыхаю я

Стоя рядом со мной, Торговец хмурится.　

— Почти вдвое больше пропало из королевства.

Я втягиваю воздух. Это почти целый город. Хоть и маленький, но всё же. Такие ошеломляющие цифры.

Я мимолетно осматриваю женщин внутри каждого гроба, их руки сложены на груди. Так жутко.

— И у каждой по ребенку? — спрашиваю я.

Торговец кивает, проводя большим пальцем по нижней губе. Те губы, которые менее часа назад доставили мне столько удовольствия. Дес ловит мой взгляд, и что бы ни выражало моё лицо, он резко втягивает воздух через нос. Мне приходится оторваться от Торговца. Не очень хочется, чтобы между нами случился интимный инцидент посреди… собственно морга.

— Где все дети? — интересуюсь я. Их было не больше двух дюжин в королевских яслях.

— Они живут с родственниками.

Я выгибаю брови. Сотни странных детей сейчас живут в семьях.

— Были какие-то жалобы? — спрашиваю я.

Он кивает.

— Но более того, в последние несколько лет был резкий рост детоубийства.

На осознание сказанного им ушла секунда, и я выдыхаю:

— Они убивают детей?

Он замечает, что я глубоко потрясена.