Рапсодия гнева

Фролов закончил с умыванием и завернул подтекающий кран. Запах яичницы с помидорами приятно щекотал ноздри, горелым не пахло – научился Японец готовить. Хоть какой-то толк…

Завтрак выставили во дворе, даже с учетом мух там было намного приятнее – в дом уже прокралась одуряющая духота. Таня в белом махровом халатике, отдохнувшая и свежая, расставляла тарелки, Женька помогал ей чем мог, суетился. Джек лениво подергивал струны гитары.

Действительно лагерь. Колхоз.

Саша подхватил валявшийся ящик из-под яблок и присел на него к импровизированному столу. Ели молча – каждый думал о чем-то своем.

– Я смотрю, вы тут без меня нормально справляетесь… – прервал молчание Фролов. – Я денька на два отлучусь, а то обо мне дома начали забывать. Так что давайте, дерзайте. Море рядом, клуб, Джек может в телефонном колодце хоть поселиться. Только на ночь не оставляйте хату, а то бомжи потырят все, до чего доберутся.

Он вымакал хлебом золотистую подливку, поблагодарил и полез в сарай. Шерудил там долго, гремел поленьями, брякал железом. Вышел довольный – в руках ножовка по металлу и короткий ломик из куска арматурины.

– Джеки, у нас есть хоть какая-то газета? – поинтересовался он.

– «Вечерка» лежит на кухне, – с набитым ртом подсказал Джек, махнув вилкой в сторону дома.

Саша толкнул дверь и через минуту вышел с увесистым газетным свертком.

– Ладно, ребята, пока! – махнул он свободной рукой. – Отдыхайте. Джек за старшего.

– Командир… – Джек иронично фыркнул ему вслед.

– Кстати, а кто он? – поинтересовалась Таня. – Военный? Он даже когда в шлепанцах, ему хочется честь отдать.

– Девичью? – привычно хохотнул Джек.

– Блин… Я тебе когда-нибудь заеду в морду, – разозлился Японец. – Следил бы за языком!

– Всегда пожалуйста… Дуэль на мясорубках с пяти шагов.

– Да ладно вам ссориться! – остановила их Таня. – И так на душе кошки скребутся!

– Переживаешь за маму? – Участие Японца прозвучало как-то невпопад.

– Ну… – Таня чуть нахмурила брови. – У нее сегодня день рождения, понимаешь? Мы же с ней формально не ссорились… Глупо как-то. Иногда мне кажется, что я во всем виновата сама.

– Не грузись. – Джек доел, надел очки и снова подхватил гитару. – Позвони, поздравь. Хочешь, «сотку» дам, пока Фролова нет?

Таня вздохнула:

– Это совсем не то… Да к тому же я сама сильно соскучилась. Иногда так хочется вернуться, чтоб все было по-старому. Я когда была маленькой, мы каждые выходные куда-нибудь выбирались, особенно любили кататься на каруселях в Историческом. А на мамин день рождения всегда приезжала тетя Люся и привозила огромный «наполеон» с орехами. Теперь она не приходит… На последний день рождения пришли только подруги из миссии. Жутко противные тетки. У них такие глаза… Как у жаб. Ни грамма ума.

– Замена разума верой… – Джек пробежал пальцами по струнам, наиграв какой-то очень знакомый блюз.

– Но ведь мама никогда такой не была! – сжала кулачки Таня. – Это все эти… Алекс и Марта.

– Сволочи, – снова не в тему подал голос Японец. – Вот этих бы точно надо замочить без сожаления….

– Киллер… – Джек с удовольствием подхватил шутку Фролова. – Гроза юсовцев. Терминатор-три. Ворошиловский стрелок.

– Иди ты… – бессильно огрызнулся Женька.

Кулаки его сжались, в глазах мелькнул холодный блеск оружейной стали.

– Ну сходи к ней, – равнодушно продолжил разговор Джек. – Только если Фролов узнает, он нам всем головы оторвет. Это же все равно что к пчелам в улей – наверняка там вся миссия будет.

– Я с ней пойду! – Японец даже привстал от радостной возможности совершить подвиг.

– Жень, не надо. Вы же всерьез не думаете, что меня может кто-то убить? Это же вам не Москва, где убивают из-за квартир! Ваш Фролов вообще какой-то немного психованный. Везде видит врага, и враг у него постоянно только один. Некоторые так относятся к евреям, а он к американцам. Это плохо. К тому же мама тебя не знает. Что я ей скажу? Она очень настороженно относится к незнакомым молодым людям.

– Ну так представишь заодно. – Японец предпринял еще одну робкую попытку.

Похоже, что свершение подвига откладывается на неопределенное время.

– Не надо… – Таня взглянула на него умоляюще. – Мне и так будет трудно. Но можешь подождать меня у подъезда. Джек, ты с нами?

– Не, я на пляж. May the force be with you![1]

Японец собрался быстро, переодел рубашку и брюки, наспех смахнул пыль с туфель. Для храбрости выклянчил у Джека пневматический «корнет» и закинул его в непрозрачный пакет. Таня переоделась в светлые шорты и белую футболку – загорелые руки и ноги произвели на Женьку неизгладимое впечатление. Она изящно застегнула на запястье ремешок с часами – прошлогодний подарок Японца, и, взявшись за руки, они вышли через калитку.

Цветы для мамы они выбрали вместе. Женьке больше всего понравился безупречный букет красных роз, словно бархатных, источающих чистейшую свежесть аромата.

– Дорого… – неуверенно вздохнула Таня.

Букет ей понравился очень – лучше и не придумаешь, чтобы мириться с дорогим человеком.

Японец молча полез в карман и без содрогания достал двадцать гривень одной бумажкой. На эти деньги можно было бы купить ящик пива.