Раньше умрешь, раньше взойдешь

— Нет! — закричала я, но упала в обморок как вывернутый наизнанку мир. Накита бросилась ко мне, успевая подхватить меня в нескольких дюймах от пола. Шу закричал, но моя голова была повернута к потолку. И по мере того, как усиливалось фиолетовое свечение, потолок, стены — все растаяло, и на меня навалилась красота звезд.

У меня перехватило дыхание, боль от такой невероятной красоты рассекала меня как огонь. Мелодии звуков, никогда прежде не слышанные, взорвались в моей душе. Слезы заполнили мне глаза, и я задрожала у Накиты в руках.

Я застонала от боли, и она повернула меня лицом к себе. Ужасную красоту небес сменила трагическая красота ангела, Накиты, которой я причинила боль, которой объяснила, что такое страх. Я сделала это с ней. Я. Но серафимы были правы: страх — это дар, и он сделал ее чем-то большим, чем она была прежде в тот момент, когда он прорвался в неё.

— Закрой глаза, — прошептала Накита в ужасающей тишине, и я прижала к ней своё лицо, рыдая. Это было слишком. Я была смертна, и видела, что божественное убивало меня. Как Рон сделал это?

Звук борьбы дотянулся до меня, и я почувствовала, как моё сознание поплыло по комнате, в то время как ощущение тела становилось призрачным. А потом я стала Эйсом, чувствуя его гнев, его страх. Его всего.

Я ненавижу тебя, — думала я вместе с ним, неспособная отделиться от него, и с громким криком он послал кулак в Шу, который вставал со стула. Я взвыла, соединённая с его кулаком, и боль пронзила его руку. Встряхивая нашу пульсирующую руку, я ощущала удовлетворение Эйса, когда Шу качнулся назад к стулу и свалился с него, ощупывая рукой свою челюсть.

— Нет! — закричала я в сознании Эйса, когда он нажал на кнопку удаления и сорвал со стены соединительный узел. Я понятия не имела, хватило ли времени, чтобы загрузить полностью, и когда попыталась взять под свой контроль будущее, которое ещё не произошло, Эйс схватил клавиатуру и разбил её о голову Шу, который пытался подняться.

— Вставай! — услышала я Эйса, нашими общими ушами и нашим общим разъяренным сознанием. — Я убью тебя!

Я попыталась подняться, но была в ловушке, пытаясь изменить вещи, но неспособная даже сделать так, чтобы меня услышали. Это было долбанным кошмаром. А над всем этим парил ангел-хранитель Эйса, оплакивая его, меня, сияя серебряным облаком, ниспадающим с него, отчего синее становилось серебряным, пока не коснулось ауры Эйса и не отразилось от неё.

Шу поднял глаза от пола.

— Возьми себя в руки, Эйс, — вздохнул он, пошатываясь и пытаясь подняться. — Речь идёт о людях. Что, черт возьми, на тебя нашло?

— Что со мной не так? — закричал Эйс.

— Эйс, прекрати! — закричала я, неуслышанная, но как будто в ответ, ещё более мощная волна синевы заполнила моё сознание. Головокружение заставило меня цепляться за всё, воспоминания и видения затягивали меня как водоворот. Я уходила глубже в будущее, и моё сознание взбунтовалось. С отвратительным ощущением, как будто монета, вращающаяся всё медленнее и медленнее, синева вокруг меня двигалась и двигалась, вращаясь, пока не вернулась к устойчивому сплошному синему цвету.

Я была все еще в морге, все еще внутри Эйса. Полиция была здесь, и парень, которого я заперла в чулан, стоял около шкафчиков, выглядя изумленным. Шу сидел на полу с опущенной вниз головой и наручниками на запястьях. И я чувствовала себя чертовски хорошо, несмотря на то, что была в отчаянном положении. Я должна выбраться. Я застряла в сознании Эйса, его удовольствие, смешивающееся с моей болью, сводило меня с ума.

— Поэтому, когда я узнал, что он собирается сделать, — услышала, как я говорю, решив, что чертовски умен, придумав этот план, — я проследил за ним от школы до больницы. Он пробрался внутрь, запер парня в чулане, и поместил вирус в компьютер морга. Разве это нормально? Попытаться убить через компьютер морга?

Полицейские закивали, а тот, что держал Шу, посмотрел на него с отвращением.

— Это ложь! — подумала я, не ощущая у Эйса никаких угрызений совести.

— Я сказал ему, чтобы он не делал этого, — продолжал свою ложь Эйс, и Шу сжал челюсти, отказываясь говорить что-либо. — К счастью, у меня был патч. Я загрузил его, а затем он меня ударил! Сломал клавиатуру об мою голову. Он сумасшедший, говорю я вам. Псих! То же самое он сделал в школе. Он мог кого-то убить!

Полицейские повернулись к санитару.

— Так всё и было? — спросили они его, а потрясенный человек смотрел безучастно.

— Я не помню, — сказал он, и я узнала это запутанное выражение, которое так часто было на лице моего отца. Он что-то вспомнил, но логика подсказывала ему, что это невозможно. Мои жнецы пришли и ушли, оставляя на своём пути разрушенные жизни.

— Он лжёт! — закричала я в сознании Эйса, и рыдавший в углу ангел-хранитель посмотрел наверх. Тогда я зашипела в мысли Эйса: — Ты лжец. Отвратительный лжец. Мне следовало дать Наките уничтожить тебя.