Рано или поздно

Вообще-то это не совсем правда. Ему нравится ее чувство юмора. Нравится, что она не высмеивает других, а смеется только над собой. Нравится ее живость, ее нескрываемое стремление наслаждаться жизнью. Кроме того, Эдвард подозревал, что в ней кроется то, что нельзя увидеть обычным взглядом. Несколько раз он мельком замечал в Анджелине некоторую неуверенность, и это его озадачивало. Почему она чувствует себя уязвимой? Она красива, у нее есть все, чего только может пожелать юная леди, едва дебютировавшая в светском обществе. Если верить Трешему, ей уже сделали несколько брачных предложений, а с чего бы тот стал врать?

Он никогда не хотел переспать с Юнис. Он хотел жениться на ней — когда-нибудь в будущем. И до сих пор хочет. Она идеально подойдет ему, и порыв оказался вдруг таким сильным, что Эдвард едва не выбежал из дома, чтобы кинуться в дом к леди Сэнфорд и умолять Юнис (на этот раз по-настоящему, на коленях) избавить его от страданий и обручиться с ним.

Но это будет для нее не очень лестно, верно?

Эдвард не мог представить себя в постели с Юнис. Эта мысль его сильно смущала.

А вот с леди Анджелиной Дадли…

Она сказала «нет». Они обе сказали «нет», так что тут и говорить больше не о чем.

— Я счастлив, мама, — произнес он со смешком, показавшимся фальшивым даже ему самому. — Мы не будет устраивать из этого трагедию. Если я правильно помню, в вашем списке имелись и другие имена, а не только леди Анджелина Дадли. Да я и сам не настолько беспомощен и вполне способен подыскать себе невесту самостоятельно. Вроде бы сегодня вечером состоится бал у леди Хикс, так?

Последнее, чем бы ему хотелось заняться этим вечером, — это пойти на бал и танцевать. Но долг вновь заявил о себе, и нет смысла сворачиваться в клубок под одеялом, зажмурившись и желая, чтобы мир исчез, как он делал в пять лет.

— В самом деле, — вздохнула мать. — О, Эдвард, я так хочу, чтобы ты был счастлив!

Он поставил чашку, отметив, что она по-прежнему полная, встал и сказал:

— Бабушка, ты готова ехать домой? Я прикажу заложить карету и отвезу тебя, если хочешь. И тебя тоже, Джулиана.

— Это мило с твоей стороны, Эдвард, — ответила бабушка. — Твой дед собирался забрать нас по дороге из клуба, но он, вероятно, слишком увлекся разговором, наводя в мире порядок, и забыл про время и про то, что мы с Джулианой сидим тут и прислушиваемся, не застучат ли колеса.

Эдвард вышел из комнаты, радуясь, что может сделать хоть что-то.

«Леди Анджелина, вы окажете мне великую честь, выйдя за меня замуж?»

Боже милостивый, и он еще говорит о банальностях! Эдвард поморщился. Да он просто ходячее — нет, стоявшее на одном колене — клише!

«Лорд Хейворд, это потому что вы поцеловали меня вчера вечером?»

«Я вас скомпрометировал. И пришел, чтобы все исправить».

Черт побери, неужели он и вправду это сказал? Неужели не мог все отрицать, сказать, что именно вчерашний поцелуй убедил его в том, что он больше не хочет ждать, что нужно предложить руку и сердце? Наверняка в подобных обстоятельствах можно извинить небольшую ложь. Ради всего святого, ей всего-то и надо было, чтобы ее подбодрили.

«Вы меня не любите?»

Она задала вопрос шепотом и сразу в отрицательной форме. Проклятие, но ведь здесь сразу видна уязвимость! Ему действительно следовало солгать. В конце концов, он же в самом деле собирался всю жизнь относиться к ней так, словно любит ее. Собственно, он бы любил ее так, как умеет. Разве можно не любить собственную жену?

А вместо этого он произнес неумные, бессердечные слова. Сказал чистую правду, и она прозвучала сухо, как пыль. Даже суше: «Вы мне нравитесь, и я не сомневаюсь, что привязанность между нами будет со временем возрастать». А затем, совершенно не к месту и слишком, слишком поздно: «Надеюсь, я не вызвал у вас впечатления, что я пришел сюда сегодня только потому, что поцеловал вас вчера вечером».

Он явился с брачным предложением, потому что скомпрометировал ее, пусть даже никто об этом не знал, кроме них двоих, а закончилось все тем, что он ее ужасно оскорбил. Возможно, даже ранил.

Он кошмарный человек. Мать очень сильно в нем ошибается. Неужели он ее в самом деле ранил?

Возможно ли теперь это исправить? Нет, невозможно. Она сказала «нет», и он должен уважать ее решение. Если не…

Боже правый, она и в самом деле выглядела глубоко уязвленной!

Несмотря на всю ее болтовню о том, что этот поцелуй был всего лишь новым жизненным опытом, с намеками на то, что его поцелуй ничего другого для нее не значил… да, несмотря на все это, Эдвард сильно подозревал, что жестоко ее обидел.

И болтала она, чтобы скрыть свою неуверенность.

И если это правда, то насколько тревожащая!

Леди Анджелина Дадли болтает постоянно.

Черт побери.

Он быстро пошел дальше, чтобы велеть заложить карету, и в холле столкнулся с дедом.

— А, мальчик мой. — Он хлопнул Эдварда по плечу. — Ты все еще здесь? Я боялся, что ты уже повез бабушку домой, и тогда попрекам конца краю не будет. Женщины, мальчик мой. И с ними житья нет, и без них тоже.

Он подмигнул и широко улыбнулся, словно сказал что-то исключительно оригинальное.