Ранний старт 3

Мы — выпускной класс, привилегированная прослойка, плюс почти штатные музыканты школы все у нас. Поэтому мужчины нашего класса сидят в столовой отдельно от всех за сдвинутыми столами. По одну сторону стола. По другую — наши девочки. Гарниром мы разжились в столовой, вместо полного обеда, всё остальное сделали девчонки. Огромные пахучие котлеты, политые соусом, перед каждым кусок торта, опять-таки из-под нежных и умелых девичьих рук. Даже с чаем что-то не поленились сделать, бросили каких-то травок, очень вкусно пахнет.

У каждого в кармане открыточка с поздравлением и красивая авторучка. Каждое вручение сопровождалось поцелуем. А кому и несколькими, девчонок-то больше. Короче, наши одноклассницы расстарались.

— Вот теперь и думай, — недовольно хмурюсь, — как теперь не ударить лицом в грязь с подарками на 8-ое марта…

Довольные девушки улыбаются скрытому комплименту. И далеко ещё до женского праздника, так что лучше не грузить себя заранее. Обязательно что-нибудь придумаем. Пока можно наслаждаться вниманием и заботой наших девочек…

— Нечего тут думать, — заявляет Оля. — Мальчики, отдайте нам Колчина в подарок.

— И на растерзание… хи-хи-хи, — добавляет Ира.

За ней начинают смеяться все остальные.

— Не прокатит, — заявляет Литвинов. — Мы все хотим у вас растерзаться…

Очередной взрыв общего смеха. Под конец вспоминаем один маленкий эпизод, как Ира учителя НВП разыграла. Ещё в начале года.

Мы не садисты и не шпана, ни у кого рука не поднимется насыпать кнопок на стул или смазать его клеем. Ни однокласснику, ни учителю. Но вот, рассказывая об уставе строевой службы, ходит и ловко поворачивается на носках наш бравый учитель. Печатает шаг. Без особого фанатизма, но глухой стук от каждого чёткого шага разносится по кабинету. Не сразу народ понимает, в чём дело. Учитель останавливается в недоумении, вроде не было такого эффекта раньше. Очередной шаг и снова «ду-у-м-м» по всему классу. Где-то в глубинах нашего коллектива раздаётся первое робкое хихиканье. Оглядываюсь, нет, не Ира. То есть, мордашка у неё шкодливая, но это, как всегда. Хихикает не она.

И с каждым новым шагом увлечённого показом строевых отходов, подходов и поворотов учителя смех нарастает. Впрочем, не переходя определённого уровня децибелов. Каюсь, не сразу догадался, что происходит. Собственно, ничего такого и не происходило. Просто Иринка взяла на себя обязанность звуковой аранжировки строевого шага наставника. Под каждый шаг била рукой снизу по столешнице, ту-м-м-м, ту-м-м-м, ту-м-м-м. Я ж говорю, нам и, особенно девочкам, сверхестественного повода для смеха не надо. Наши девочки — сплошь царевны-смеяны.

Умиротворённые, сытые и счастливые шествуем из столовой. Девочки, весело щебеча, сноровисто убирают со стола. А впереди — три выходных дня.

23 февраля.

Квартира Колчиных.

Праздничный обед. С каждым разрезом нас обдаёт горячим и вкусным запахом огромный пирог. С мясом, грибами внутри и усыпанный зеленью сверху. Довольный папахен, — как любой настоящий мужчина, работающий руками, любит поесть, — заканчивает ответственную операцию. Вероника раскидывает вкусно парящие куски по тарелкам. Носик пирога — папахену, он именно их любит.

— С праздником, мужчины, — Вероника поздравляет нас и чокается с отцом. И с нами. У нас с Киром в бокалах морс, у взрослых, разумеется, водка.

Подарки от мачехи стандартные, нужные и проверенные временем. Отцу — дезодорант, рубашка и галстук, нам — набор носков, чёрные Киру, серые мне. И всем по футболке, в которых мы и сидим, радуя дарительницу.

Праздник не праздник, а утро проходит стандартно. Зарядка во дворе, лёгкий завтрак, дуэль с международными задачками, общение с Киром, что считаю полноценным отдыхом. Он сейчас «разрабатывает» русский шаттл. Орбитальный корабль.

— За твою будущую победу, сын! — Провозглашает тост папахен и машет рукой вверх. — Там!

Чокаемся. Выпиваем и добиваем первый кусок пирога. Кир налегает на фрукты, а я решаю заняться салатом.

— Вить, а ты не мог бы Кирюшу научить, — заводит осторожные речи мачеха, — чтобы он тоже…

Мачеха делает неопределённый жест рукой, напоминающий предыдущее движение отца. Кто о чём, а шелудивый о бане. А халявщик о скатерти-самобранке, лампе Алладина и прочем, позволяющем получать блага, не ударив палец о палец. Записывала она Кира в какие-нибудь секции и кружки? В музыкальную школу, в спортивную школу, ещё куда-нибудь? Учит ли сама чему-то? Не-а.

— Мне странны ваши просьбы, Вероника Пална, — распределяю внимание между мачехой и салатом. — Кир французский язык знает? Знает. А почему? Это же не вы его в кружок французского языка отвели. Я научил. Учится на пятёрки? Да. Кто за ним смотрит? Опять я. По физкультуре первый в классе? Да. Плюс самый сильный, фиг кто обидит…

Добиваю салат. Теперь тортик, а то Кир всё сожрёт.

— Кир, ты кем хочешь стать?

— Космонавтом, — немедленно, а вернее, после расправы с очередным кусочком заявлеят Кир.