Ранний старт 3

— Слушайте внимательно… что? — Ко мне кружным путём подходит один из наших. Вовка.

— Там мой старший брат…

— Не боись, не съем, — и снова обращаюсь к гостям. — Чтобы получить право здесь находится, вы должны приложить руки. И в дальнейшем не отказываться. Для начала принесёте тридцать вёдер песку (на пляже он никогда не лишний).

— Вы, — тычу пальцем в сявок при троице, — прополете весь пляж. По краям. Девочки покажут, где.

— Если не согласны, никого не держим. Топайте, откуда пришли.

Куда они денутся? Уже пришли, усилия приложили, которые жалко списывать. Натаскают песка, ещё больше увязнут. Чем больше человек во что-то вкладывается, тем это что-то дороже. Бесплатное никто не ценит. Так что отправляются добры молодцы за песком в сопровождении дежурных с тремя мешками. Сявки тоже принимаются за работу.

— И помните, — говорю вдогонку, — малейшая жалоба на вас от кого угодно, разбираться не буду. Сразу — вон отсюда. Навсегда.

— Строг ты больно, — бурчит лидер тройки.

— Без строгости нет порядка! — Заявляю ультимативно. Так, чтобы никому не хотелось спорить. Тоже, между прочим, умение, которое можно прокачивать.

21 июля, вечер.

— Что вы там Шаповаловой Алёнке наговорили? — Неожиданно Басима строжает за ужином.

— Какая Алёнка? Какая Шаповалова? Кто наговорил? Кто это вообще такая? — Неторопливо поедая домашние пельмени, уточняю подробности некоего эксцесса. Пока мне неведомого.

— Позавчерась вы ей что-то орали, — невнятно поясняет Басима.

— Не помню такого.

Алиска еле заметно улыбается и молчит. Обычная её тактика в присутствии Басимы. Кир внимание обращает только на пельмени и сметану. И молоко. И домашние плюшки.

— Прекращай, Кир. А то лопнешь, обжора.

— Пусть ест, сколько хочет. А ты вспоминай, — Басима ревностно защищает свою доминирующую позицию.

Вот ещё! Кидаю ещё одну ложку сметаны в тарелку. Задумываюсь, есть ли ещё место в желудке? Задумываться на туманные обвинения не затрудняюсь. Чётко формулировать обвинения — обязанность обвинителя. Не можешь? Тогда и не затевайся.

— Нечего мне вспоминать, — отмахиваюсь от негодующего и ожидающего взгляда Басимы. — Не участвовал, не состоял, не привлекался…

Немного подумав, добавляю:

— Родственников на оккупированных территориях и за границей не имею.

Ещё подумав, добиваю:

— Политику партии и правительства понимаю правильно.

Басима окончательно цепенеет, Алиска тихо смеётся, Кир с большим трудом пытается запихнуть в себя ещё одну плюшку. Плюшка сопротивляется изо всех сил.

— Характер нордический, стойкий. Непреклонен к врагам Отчизны, — уносит меня всё дальше.

Алиса смеётся уже открыто. Смотрю на неё с одобрением: девочка под моим благотворным влиянием заметно выросла интеллектуально.

— Вам смешочки, а у них в семье скандал чуть не до драки, — ворчит Басима.

— Мы здесь причём? — Отставляю выпитый стакан компота.

— Подмигивали вы ей, улыбались, шашни заводили, чуть с собой не увезли…

— Басим, ты серьёзно? Самым старшим из нас пятнадцати нет, какие ещё шашни? Я так понимаю, там взрослая баба? — Развожу руками на такую глупость.

До Басимы что-то доходит, смотрит, будто трезвея. Внучку-то всего двенадцать, какие подмигивания? Молодушке, той самой Шаповаловой, под тридцать уже.

Выхожу из-за стола, слегка покачнувшись. Не от слабости, от съеденного динамика тела слегка изменилась. Выползаю на крыльцо. Алиса сразу за мной. Тесно прижавшись, рассказывает:

— Встретила Басима ту Шаповалову в магазине. Жаловалась она. Вы тогда на конях с пастьбы проезжали и песню пели…

Ещё секунду слушаю, раскрыв от изумления рот, потом меня срубает от смеха. Ой, как тяжело ржать после такого ужина!

— Ой, не могу, — утирая слёзы, снова сажусь.

Это село! Просто так мысля в голове мелькнула, что бабки, свидетельницы нашего удалого пения, раздуют из этого событие и разнесут по всем углам. Но натурально, в глубине души, не ожидал, что именно так и случится.

— А что за песня? — Допытывается Алиска.

Напеваю. Затем уточняю:

— Не, встретилась бы ты нам, мы б только на тебя глазели. Но попалась та тётка. Не было б её, мы бы бабкам сказали, что они девки-красы, чудо-косы…

— Море-глазы, — хихикает Алёнка. — В клуб пойдём? Тебя звали.

И продолжает рассказывать. Зашёл в клуб с неделю назад с трубой и спросил у собравшейся публики:

— Никто не возражает? — И щёлкнул пальцем по сверкающей поверхности.

— Пошёл нахер отсюда! — Не ласково отозвались друзья пострадавшего от моей ноги и он сам.

— Хорошо, — противоположно оппонентам отозвался покладисто и засунул саксофон обратно в футляр. И ушёл, провожаемый разочарованными взглядами друзей. Дружескому сожалению ответил пожатием плечами, насильно мил не будешь.

С тех пор и не хожу.

— Девчонки с тех пор этих дурачков поедом едят, — рассказывает Алиска. — Многие приходят, спрашивают тебя. А ты не показываешься.

— Те дурачки меня послали, и никто с ними не спорил. А для своих друзей могу где угодно сыграть.

24 июля, день. Окрестности Березняков.