Рандом (СИ)

- Всевышнего, - вставил Султан. - Если ему угодно было оставить нас в живых, значит, он счел нас достойными. Продолжать путь. Род людской.

- Правильно, - воодушевилась Софья Николаевна. - Все в руках Господа. И если на сей раз в Ноевом ковчеге оказались мы, значит для чего-то избраны. Мы должны принять волю Господа, смириться и набраться сил, чтобы достойно выдержать испытание. И кто сказал, что оно последнее из тех, что нам предстоит пройти?

- Круги ада, - веско бросил Василий Федорович.

- Что? - нахмурила нарисованные брови Софья Николаевна.

- Не испытания ни хрена. Все круги ада - вот что нам предстоит пройти. И ни хрена не удивлюсь, если выяснится, что мы еще в самом начале пути.

- Во-во, - хмыкнул согнутый в три погибели лысый Илья Павлович. - Если мы и избраны, ёптить, так только для того, чтобы дольше помучиться.

- Мы должны сплотиться, стать одной семьей. А в хорошей семье принято помогать друг другу. Как обещал, я перевезу твоего сына. - Султан обнял потерявшуюся от внезапной ласки Натаху и увлек в сторону от набиравшей силу дискуссии старперцев. В цели флагмана не входило завоевание замшелых островов, почти погрузившихся в пучину.

Забытая всеми, повернутая внутрь собственного тела, сосредоточенно сложившая на круглом животе усталые, натруженные руки, в стороне от баталий сидела Вера.

Мне тоже ничего не отвешивалось на этом празднике жизни.

- Хватит молоть чушь! - вывалился из общего гула старческий фальцет Семеныча. - Избранные, избранные... Херня потому что полная. Мы просто отстали от своих! Отстали от своей стаи! Забыли о нас - вот что. Я атеист по жизни, и поэтому не собираюсь полагаться на каких-то там ваших богов. Хоть всех, хоть каждого в отдельности. Такова эволюция. Все это было уже не раз, и будет еще столько же. Может - все так и кончалось всегда, а только на этот раз нам не повезло и мы случайно выпали из обоймы.

- Чепуха! - второй голос бубнил практически в унисон с Семенычем - я не повернул головы, чтобы опознать говорившего. - Законы физики действительны для всех. И, к примеру, при минусовой температуре вода станет льдом. И никак иначе! Закон природы - да назови это как хочешь - вывел бы из строя всех. Зачем мы?.. Зачем мы остались в живых? Такие разные люди...

- Божественный промысел! - возопила Елена Николаевна.

- Именно! Я склонен рассматривать влияние божественных сил, высшего разума! Если вам всем трудно признать, то я признаю это легко - в нас нашлось то, чего не было в остальных!..

Старички разошлись. Они готовы были идти - неважно под какими знаменами - лишь бы вперед. За кем-то. Куда-то. Они созрели.

А я?

Я стух. На задворках сознания, там, где была запатентована совесть, шевельнулось нечто, похожее на укор. Выступить, воспылать, повести за собой оставшихся - хоть и не кондит, отвергнутый Султаном. Выйти на баррикады, увлекая за собой индифферентную пока молодежь...

Мой усталый взгляд оттолкнулся от разведенных в стороны "спешали фо ю" коленей Алисы, поплыл дальше. Светом маяка прямо по курсу многообещающе улыбалась Тая.

Теперь стало привычней, а поначалу секс с ней напоминал военные действия на территории противника. От одного неверного действия запросто могло сорвать не только крышу, но и чердак - не фига это не сравнение.

Я помню еще многолюдный июль. Жаркую духоту полдня, обещание дождя на неподвижном небе - где-то в серости присосавшихся к горизонту туч. На набережную Фонтанки меня вытолкнула не ярость - я оставил ее в объятьях Дашки, когда снова пытался втолкнуть в нее жизнь. Я очнулся, когда понял, что сжимаю ей шею. Что держу ее за горло, в то время, когда она тянется ко мне губами.

Лишенный надежды, с почти пустой бутылкой виски, я стоял на проезжей части. Все вокруг - и обгорелый остов Рендж Ровера, омытый дождями, уткнувшийся в помятый бок туристического автобуса, и пустая перспектива Невского, желтоглазо мигающей змеей ползущая к Адмиралтейству, и колонны дворцов, до неприличия четкие в прозрачном воздухе - с легким налетом паранойи. Мимо меня сновали тени. Нерешительно, словно пытаясь перейти вброд незнакомый водоем, они с трудом обходили препятствие. Путаясь в собственных ногах, неуклюже вливались в колею закольцованной программы, продолжали путь. Дальше, по кругу, по кругу.

Я стоял, пьяный в лоскуты. Щедро омытая спиртным реальность внутри меня почти вписывала меня в окружающее пространство. Сжимая в руках бутылку, я раздумывал: выпить еще или разбить ее о решетку, огораживающую набережную.

- Что, Сусанин, заблудился? - Женский голоc наплыл на меня, окутал, развернул.

Свежая, сбитая - отколовшийся кусок прежнего мира, Тая стояла передо мной. Конечно, шутила. Они все - каждый из них - считали обязательным пройтись по поводу моей фамилии. Тая не улыбалась. В ее взгляде отражалась безнадега. И еще - желание зацепиться за что-нибудь.

Кого-нибудь.

Мимо нас, по тротуару, сметая на своем пути бесхозную детскую коляску, на роликах покатился худой парень. В обрывках разорванной на груди футболки алели свежие царапины.