Рандеву с «Варягом». Петербургский рубеж. Мир царя Михаила

Командир всегда поднимается на борт последним, вслед за гостями. Он же принимает решение и контролирует задраивание люка, убедившись, что снаружи не осталось никого и ничего. Еще несколько минут, и под шипение выпускаемого из балластных цистерн воздуха «Северодвинск» медленно уходит на глубину, оставив после себя черную, парящую на морозе полынью. Его путь теперь лежит на юг, строго вдоль Гринвичского меридиана, до тех пор, пока через трое суток, на широте острова Ян-Майен, не придет время взять курс на южную оконечность побережья Норвегии.

Четверть часа спустя. Каюта командира АПЛ «Северодвинск». Глубина 100 метров, скорость 25 узлов, курс зюйд

Император всероссийский Михаил II, великий князь Александр Михайлович, капитан 1-го ранга Верещагин Владимир Анатольевич

– Прошу вас, господа, – сказал капитан 1-го ранга Верещагин, разливая по миниатюрными серебряным стаканчикам хрустально чистую водку, – давайте помянем русских героев-полярников, всех сразу – от безвестных архангелогородских поморов, издревле ходивших в этих северных морях на своих парусных кочах и карбасах, до таинственно пропавшего два года назад во льдах полярного исследователя барона Толля.

Выпили молча, не чокаясь и не закусывая. Посидели, слушая тишину.

– Да, – наконец сказал великий князь Александр Михайлович, – как-то у вас, Владимир Анатольевич, все очень просто получается. Шли мимо, и между делом заглянули на Северный полюс – воткнуть флаг на макушке мира и утвердить приоритет. И кстати, в вашем прошлом, кто оказался на Северном полюсе первым?

– В нашей истории первым достиг Северного полюса на собачьих упряжках американец Роберт Пири, – ответил капитан 1-го ранга Верещагин, – и было это всего через пять лет от нынешнего момента, в 1909 году. Хотя по этому поводу были большие сомнения. Но не будем зря чернить человека, посвятившего большую часть своей жизни исследованию Севера.

Вот, Александр Михайлович сказал, что мы как бы заглянули на Северный полюс между делом. Но, простите меня, мы просто не имели права, как это вы сказали, не «заглянуть». История освоения Севера написана кровью, так же, как и история покорения морских глубин или небесных высот. Лучшие люди, бывает, что при этом гибнут, делая ошибки по незнанию или неопытности. Но без этого невозможно движение вперед. Мы, с одной стороны, должны были зажечь маяк перед новым поколением исследователей, а с другой стороны, предупредить их о грозящих им опасностях. Отправляться на полюс на деревянных промысловых шхунах с двенадцатисильным мотором – это всего лишь завуалированная форма самоубийства. И тут, Михаил Александрович, государство должно взять это дело в свои твердые руки. Надо утвердить российский суверенитет над арктическими архипелагами, такими как Грумант, он же Шпицберген, Землей Франца Иосифа и далее на восток. Через сто лет потомки скажут вам большое спасибо.

– Я понимаю, – хмуро ответил император, – мы уже говорили об этом с Виктором Сергеевичем. Все уже решено – как только закончится вся эта свистопляска с англичанами, я тут же переведу часть Балтийского флота на север, в Мурман, и, создав Северный флот, отдам его под командование адмирала Макарова. Будем строить Мурманск, тянуть к нему железную дорогу. Все, как и в вашей истории, только на двенадцать лет раньше. Незамерзающий порт, который нельзя заблокировать, просто перекрыв проливы – это настоящая находка для нашего государства. Бог даст, заложим город и порт уже этим летом.

Для экономии средств, дабы исключить двойную работу, все исследования северных земель и морей будут поручены военным. Там же, в Мурманске и Архангельске, подальше от шпионов, будем проводить все работы с новым вооружением. А то у нас в столице давно уже невозможно плюнуть, не попав при этом во француза или британца. Иностранцы просто кишат на каждом углу, будто тараканы. И ведь всех их в одночасье из России не выгонишь.

– Ну, господа, – император взял бутылку и самолично разлил водку по рюмкам присутствующих, – давайте выпьем за будущие города на Русском Севере: Мурманск, Североморск и Северодвинск. И чтобы стоять им вечно, во славу государства Российского и для его процветание. Виват!

24 (11) марта 1904 года, ночь. Поезд Женева – Штутгарт

Старший лейтенант Бесоев Николай Арсеньевич

План же мой был примерно такой. По прикидкам, захват должен был произойти за час-полтора до прибытия в Базель. Это уже глубокая ночь, и действовать эсеровские боевики – или кто там еще – будут, скорее всего, следующим образом. Они войдут под каким-нибудь предлогом в наше купе и, предъявив «убийственные аргументы» в виде пистолета, предложат без шума и скандала следовать за ними.