Рамакришна и его ученики

… Позднее один пандит сказал Рамакришне, что ему незачем корить себя. В священных книгах говорится, что человек, достигший определенного уровня духовного развития, физически неспособен выполнять предписанные для других обряды – даже если искренне старается.

13. КЕШАБ СЕН

Предыдущая глава кончалась мартом 1876 года и смертью Чандры Деви. Я умышленно исключил из нее самое важное событие, которое произошло почти годом раньше, – встречу Рамакришны с Кешабом Сеном. В исторической перспективе эта встреча настолько значительна, что заслуживает отдельной главы. Я мимоходом уже упоминал имя Кешаба Сена, как одного из крупнейших индусских реформаторов XIX века. Теперь мне предстоит в подробностях объяснить, что именно он желал реформировать и каким образом повлияло на него учение и личный пример Рамакришны.

В четвертой главе я уже вкратце написал о воздействии, которое оказали на Индию англичане. Одной из многих бед чужеземного завоевания является склонность завоеванных подражать завоевателям. Это подражание есть зло, потому что оно некритично; здесь не отбираются одни аспекты чужой культуры, не отвергаются другие, а рабски перенимается все целиком – из суеверного представления, будто, обезьяньи следуя примеру завоевателей, можно обрести и их превосходство в силе.

Англичане, без сомнения, могли предложить Индии немало ценного – свою систему здравоохранения и инженерные знания, западное искусство и четко определенные правовые нормы. К сожалению, англичане принесли с собой и научный атеизм, и миссионерский евангелизм, диаметрально противоположные, но одинаково ограниченные и догматичные. Оба направления уже натворили достаточно бед на Западе, где они зародились, экспортированные же в Индию, они получили дополнительную притягательность новинки и угрожали стране духовным и культурным хаосом. Почти все молодые индийцы, соприкоснувшиеся с атеизмом и миссионерством, пережили острую реакцию на них. Они либо утрачивали веру во все индусское, получая взамен от английского одно лишь отчаяние; либо, завороженные фанатичностью и самоуверенностью миссионеров, они перенимали выхолощенный вариант христианства, жалкий и своекорыстный.

Заправляя почти всеми английскими учебными заведениями, миссионеры имели возможность полонить своими идеями множество одареннейших студентов – поколение за поколением.

Молодые люди превращались в культурных метисов, презираемых и высмеиваемых англичанами за безнадежно нелепые попытки подражать им, осуждаемые ортодоксальными индусами старой школы за предательство веры и традиций своего народа.

Английские миссионеры называли индуизм многобожием, варварским нагромождением культов и идолопоклонства, чем демонстрировали полное незнание Вед, в которых раз за разом повторяется, что субстратом всего множества божественных форм является единый и неделимый Брахман. Что же до обвинений в идолопоклонстве – «язычник в слепоте своей склоняется пред деревом и камнем», – то надо вспомнить, что миссионеры по большей части были протестантами, по крайней мере в Бенгалии. Католикам было бы потрудней теоретически осуждать поклонение святым образам, хотя они с немалым рвением уничтожали образы, священные для других вер.

При всей глупости этих обвинений, иные индусы стали думать, что индуизм и впрямь устарел, и следовательно, должен быть реформирован – освобожден от суеверий и изжившей себя обрядности, с тем чтобы выйти на один уровень с другими мировыми религиями. Можно было бы возразить, что и другие мировые религии ничуть не меньше нуждаются в освобождении от изжившего себя, но здесь вступал в действие комплекс неполноценности побежденных, который и делал критику односторонней. Можно осуждать это превратное смирение индусов, но нельзя забывать, что стремление к реформированию веры отцов мотивировалось и весьма высоким чувством патриотизма. Индия, говорили себе реформаторы, покорена в политическом смысле,

но теперь стране нужно утвердить себя духовно – и это будет первым шагом к восстановлению ее политической свободы (как, без сомнения, добавляли некоторые реформаторы).

Основоположником первого реформаторского движения XIX века был Рам Мохан Рой. Он родился в Бенгалии в 1774 году, в ортодоксальной брахминской семье, которую оскорбил, когда в шестнадцать лет опубликовал книгу с осуждением идолопоклонства. После этого он расстался с семьей, долго скитался, побывал среди прочих мест и в Тибете, где изучал буддистскую мистику. Он с симпатией относился к христианству и к исламу. Будучи серьезным ученым, он знал санскрит, персидский, арабский, английский и ряд других европейских языков.

В 1828 году Рам Мохан Рой основал общество, которое назвал Брахмо самадж, с целью «поклонения и почитания Вечного, Непознаваемого, Неизменного Существа, которое есть Создатель и Охранитель вселенной».

Само название – Брахмо самадж – переводу не поддается; оно означает: Общество верующих в личностного Бога, не имеющего формы.