Рамакришна И Его Ученики

Но если мы признаем существование некоторого сходства между этими двумя эпизодами, то по справедливости надо признать, что похожие случаи описаны и в биографиях Кришны, Шанкары и Чайтаньи – трех крупнейших фигур в истории индуизма. А поскольку культ Кришны расцвел задолго до рождения Иисуса, то следует предположить – принимая точку зрения Макса Мюллера, – что это история Кришны вдохновила биографов Иисуса, Шанкары и Чайтаньи на воспроизведение отдельных эпизодов из нее. Собственно говоря, можно насчитать не менее полудюжины важных событий из жизни Кришны, имеющих параллели в христианских евангелиях.

В том же году на Шива-ратри, на праздник бога Шивы, в деревню ожидалось прибытие театральной труппы из соседней деревни, которая должна была ставить в одном из камарпукурских домов пьесу из жизни Шивы.

К вечеру накануне праздника слег мальчик, исполнявший роль Шивы, руководитель труппы не мог найти замену и был в отчаянии. Старейшины Камарпукура посоветовались и предложили кандидатуру Гададхара. Несмотря на возраст, он подходил на роль по внешности, к тому же знал большую часть песен, которые надо было исполнить по ходу представления. Сначала Гададхара не прельстила эта идея – он собирался совершать обряды в честь Шивы дома. Но его уговорили, сказав, что исполнение роли Шивы – это тоже своего рода обряд в его честь, поскольку и во время представления нужно сосредоточиться мыслями на Шиве.

Гададхара загримировали под Шиву в образе идеального монаха – взлохматили волосы, натерли все тело золой, на шею повесили четки. Он вышел на сцену размеренным шагом и застыл. При его появлении зрителей охватило странное чувство благоговения – на губах мальчика играла улыбка удивительной красоты, зрачки остановились, будто он погрузился в глубокую медитацию. Кто-то из зрителей начал непроизвольно повторять имена бога, другие зашептались: Гадай так прекрасен, кто б мог подумать, что он будет так хорошо играть?

Но Гададхар продолжал стоять в оцепенении, и теперь зрители увидели, что по его щекам бегут слезы. К нему подбежал руководитель труппы, за ним другие – он явно не осознавал внешний мир.

Из зала послышались голоса:

– Брызните ему воды в лицо! Обмахните веером! Повторяйте имя Шивы!

Кое-кто ворчал:

– Мальчишка все испортил, теперь придется отменять спектакль!

В конце концов все разошлись, несколько мужчин на руках отнесли Гададхара домой, но привести его в чувство так и не удавалось. Он оставался в экстатическом состоянии до самого рассвета.

Иные свидетели события даже утверждали потом, что он находился в этом состоянии целых трое суток.

Гададхар до конца дней сохранил способность впадать в экстатическое состояние под воздействием религиозных представлений. И вне всякой зависимости от этого он всю жизнь получал удовольствие от актерства, клоунады и смешных розыгрышей. Еще подростком он услышал, как сосед, Дургадас Пине, горделиво рассказывает, что ни один мужчина никогда не видел лица женщин из его семьи – так строго соблюдается в их доме обычай парды. Гадай уже, конечно, подрос, но его в деревне так любили и настолько доверяли ему, что он мог зайти чуть ли не в любой дом и женщины не стали бы закрывать от него лица. Он и ответил расхваставшемуся Дургадасу, что может побывать в его доме, всех там увидеть и зайти в каждую комнату.

– Если захочу, – добавил он. Дургадас не поверил.

Прошло несколько дней. Гадай нарядился в бедное платье женщины из касты ткачей. В плохо выстиранном домотканом сари, увешанный дешевенькими побрякушками, с корзинкой на плече, в сумерках двинулся он к дому Дургадаса со стороны базара. Лицо его было закрыто низко спущенным краем сари. Дургадас был дома, сидел в компании друзей. Гадай пустился в объяснения, что вот, мол, принесли продавать пряжу на базар, но, по недоразумению, «о ней, девочке», другие женщины забыли и вернулись в свою деревню, так нельзя ли переночевать в этом доме?

Дургадас расспросил «маленькую ткачиху» и, вполне удовлетворенный ответами, сказал:

– Ладно, иди к женщинам и спроси, могут ли они устроить тебя на ночь.

Гададхар отправился на женскую половину и провел весь вечер, болтая с женщинами из семьи Дургадаса, которых совершенно очаровал.

Поздно вечером Чандра, встревоженная отсутствием сына, послала его старшего брата Рамешвара на поиски. Рамешвар, зная, в какой части деревни обыкновенно бывает Гадай, пошел прямо туда и стал громко звать младшего.

– Иду, брат! – откликнулся Гададхар из дома Дургадаса и выскочил на улицу.

Даже Дургадас рассмеялся, поняв, как его провели.