Ракетный гром

— Война. Теперь ведь не так, как раньше, в старые времена. Прежде чем начать, годик бумагами обстреливали друг друга, протесты всякие писали... В таком-то царстве, в таком-то государстве объявлена мобилизация резервистов. Наш министр индел вызывал посла и вручал ему ноту протеста. И заработала канцелярия. Теперь без волокиты. Сначала нападают, потом объявляют войну. Вот это — прогресс! Солдаты спят при полном обмундировании. — Узлов умолк, поглядывая на Шахова, который вдруг начал надевать гимнастерку. — Ты что, спать не будешь? Спи, Игорек! Не тревожься. Теперь на страже мира стоит Организация Объединенных Наций. Грозная сила против агрессии. — Он усмехнулся: — Грозная, справедливая. Черт бы ее побрал, эту организацию! Мне бы сейчас спать под боком у Катюши; да боюсь — не то решение вынесет Совет Безопасности. А ты веришь в ООН?

— Верю...

— Это и видно — гимнастерку надел... Очень надежная организация, — засмеялся Узлов.

— Чего ты о ней вспомнил? — с досадой сказал Шахов: ему хотелось уснуть, чтобы встать пораньше и до начала пусков еще раз обойти подразделения, дать последние советы.

— Спи, Дима.

Узлов поправил изголовье, лег на спину.

— У моей Катюши, оказывается, на шее родинка. Ты не видел, Игорек?

— Видел...

— Врешь! — приподнялся Узлов. — Когда ты видел?

— На озере купались...

— Ну и как?

— Обыкновенная родинка.

— Я не о родинке, про Катюшу спрашиваю...

— A-а, красивая деваха. Свадьба-то когда?

— Свадьба? Дело за квартирой...

— Фью, — присвистнул Шахов. — Долго ждать!

— Как раз и не долго. Старик Рыбалко увольняется в запас. Его квартиру мне отдают. Однокомнатная, отдельная. Понял?

— Смотрел?

— А как же. Вдвоем смотрели. Катюше понравилась, что ж больше...

«Что ж больше!» — про себя повторил Шахов, было радостно за Дмитрия, и сейчас, слушая его, он все больше убеждался: не баловство, любит он ее, по-настоящему любит.

— Мне больше и не надо, — продолжал Узлов, — лишь бы ей было хорошо. — Он начал рассказывать, как ходил с Катюшей в кинотеатр, как попался ему «чудной» таксист. — Сердитый, но правильный дядька. Я его все равно найду, уговорю взять деньги. Три рубля не валяются на дороге...

— А у тебя они лишние? — заметил Шахов.

— Он их заработал... Что касается лишних денег, то у взводного их не бывает, Игорек. Ничего, скоро прибавка будет.

— На третью звездочку рассчитываешь?

— Сам же говорил, что представили к «потолку».

Слово «потолок» рассмешило Шахова.

— Чего смеешься! Для взводного звание старший лейтенант — потолок, тянись хоть изо всех сил, потолок не пущает выше подняться...

— По штатной должности другого звания не положено.

— Я и не прошу. Мне двадцать четыре года, все звания впереди — капитан, майор, подполковник, полковник, генерал всех степеней и даже сам маршал. Во какой я счастливый! А ты, Игорек, говоришь: по штату не положено. Все мне положено. Одно только запрещено: быть «тузиком». Однако ж чуть не стал им из-за этого Антея-Малко. Как ты думаешь, понизят его в воинском звании?

— Проступок тяжелый, думаю, что снимут одну звездочку...

— Что-то не верится. Пока суд да дело, Малко вывернется, еще переведут в другую часть с повышением. Иногда такое у нас случается. Вместо того чтобы прямо сказать: не тянешь, не везешь, нет же, начинают звонить во все концы. «Федор Иванович? Привет! Слышал, что у тебя заместитель уходит. Возьми нашего Колышкина. Сократ, Наполеон, Кутузов, маршал Жуков! Трудяга и аккуратист!» Малко мечтал поступить в адъюнктуру. Вон какой крюк задумал: из Подмосковья, где он раньше служил, через Нагорное в Москву. Химик-алхимик! Пусть здесь служит, где упал, там пусть и поднимается. Так я говорю?

У Шахова давно сон прошел, он с интересом слушал Узлова, однако не понимал, почему Дмитрий сегодня так критически настроен. Он вспомнил партийное собрание, на котором обсуждали проступок Малко. Было два предложения — исключить Малко из партии (требовал Савчук) и ограничиться строгим выговором (предлагал Бородин). Узлов голосовал за строгий выговор. Шахов напомнил ему об этом.

— A-а, вон ты о чем! Малко — слепой карьерист. Есть зрячие, а есть слепые карьеристы. К зрячему надо быть более беспощадным, потому как этот тип законченный. Слепой карьерист не видит настоящей жизни. Его испортили разные случайности, дурное он берет за пример и прет, как слепая лошадь. Почему я сказал, что Малко выкрутится? Да потому, вижу — человек взялся за ум. Вот мы с тобой сейчас байками перебрасываемся, а он, даю слово, делом занимается. A-а, идея: пошли к нему, посмотришь.

Шахов согласился.

Круглая луна, похожая на надраенный серебряный рубль, заливала лес бледно-синим светом. Было очень тихо. Слышались мягкие шаги часового у пусковой установки. Проходя мимо солдатской палатки, Узлов вдруг придержал Шахова:

— Послушай, Игорек, Цыганок говорит...

Костя рассказывал: