Ракетный гром

III

В штаб округа можно попасть напрямик, пешочком, через территорию воинской части, расположенной в сосновой роще. Генерал Гросулов предпочитал именно этот путь, а не на служебной машине в объезд новостроек, как это приходилось делать иногда. Вышел из дому, не посмотрев на часы. Когда оказался на узенькой лесной тропинке, скорее по привычке, чем по необходимости, проверил время и остановился: было так рано, хоть возвращайся домой. Но опасался разбудить жену, которая, по-видимому, сразу напомнит ему о вчерашнем разговоре: она просит свозить ее в Нагорное, к Витяшке, посмотреть, каков сын в солдатской форме. «Пусть служит самостоятельно, без родительского догляда. Вези ее в полк! Нет, Любаша, не таков генерал Гросулов, чтобы нежностями портить солдата. Придумает же!» Он постоял с минуту в раздумье и решил потихоньку идти в штаб.

Тропка изгибалась то вправо, то влево. Крепчал гомон птиц. И мысли текли, как эта тропинка, об одном, о другом. Кто знал, что вот так повернется служба: возвратился в тот же округ, откуда попросили в свое время. Еще до сих пор таится убеждение, что его не просто отстранили тогда от должности начальника штаба артиллерии, а изгнали как человека лишнего, да к тому же вредного... Потом, работая в Главном штабе ракетных войск, он пытался понять, действительно ли он лишний в армии. О, это были мучительные дни!.. Его непрерывно тянуло в войска. Возвратившись из очередной инспекторской поездки, он тут же просил, чтобы его вновь послали в командировку, и наконец в управлении поняли: если генерала Гросулова подержать в Москве еще полгода, он пропадет как строевой офицер, задохнется без войсковой атмосферы.

У кого-то дрогнула душа. Гросулов и до сих пор не знает, кто первым предложил его кандидатуру на эту должность. Немного растерялся, когда узнал от главкома, что перед тем, как состояться приказу о его новом назначении, с ним будет беседовать министр обороны.

«Беседовать? Что значит — беседовать?» По его мнению, беседы могут вести на посиделках люди, которым делать нечего, и, чтобы убить время, они беседуют, на равных началах излагают друг другу «мыслишки-страстишки». А какая может быть беседа между министром и генерал-майором! Ему показалось это несерьезным, и даже авторитет министра вроде пошатнулся в его глазах...

Он вошел к министру вместе с главкомом маршалом Талубаевым точно в назначенное время. Министр поднялся, вышел из-за стола и просто, как будто не было между ними громадного служебного различия, подал руку ему и маршалу. Он точно помнит, как потом министр показал на кресло и, включив настольный вентилятор, сел рядом с ним. Когда отвечал на вопросы министра, каждый раз вскакивал и садился только тогда, когда тот говорил: «Садитесь». Потом он подумал, что министру уже надоело после каждого ответа говорить «садитесь». и после очередного ответа он не сел, а продолжал стоять, напрягаясь, чтобы не пошатнуться. И хотя все это было привычным, обыкновенным, но все же тогда почувствовал усталость. На мгновение даже показалось, пошатнулся: лицо покрылось потом, который, стекая по щекам, попадал в уголки рта. Он шевелил губами, украдкой стараясь сдуть пот. Видимо, это было смешно, и министр тактично отвернулся к окну. А он в это время вытер платком лицо. Потом министр сказал: «Говорят, у вас большое желание поехать в войска?.. Что ж, это можно сделать. Прочитал я ваши инспекторские записки, акты. Толковые!» Министр говорил приятные слова, но ему не терпелось скорее выйти из кабинета, и когда вышел, то еле дотащился до курительной комнаты: до того расслаб, что сразу не смог набить трубку табаком.

Птичий гомон утих. Взошло солнце. И вдруг за деревьями, где располагалось караульное помещение, ему почудился голос: «Антабка на горизонте». И снова тишина, сонная, непробудная. Лицо Гросулова почернело, гулко забилось сердце. «Послышалось или действительно кто-то крикнул?» Он не хотел слышать этих слов, не хотел потому, что выбросил прошлое из памяти. «Выбросил! Слышите? Навсегда!» И понял, что это ему показалось: как раз сейчас он думал о том, что раньше «тузики» так предупреждали о его появлении, стараясь избежать встречи с ним. «Учти, Петр Михайлович, чтоб впредь не слышать».

Он пришел в штаб, как всегда, раньше всех и сразу начал просматривать служебные документы, которые не успел изучить вчера. Документов было много, но лишь один заставил его по-настоящему задуматься. Это была изложенная в письменной форме просьба Громова: возвращаясь с московских сборов, он сутки провел в штабе округа. Учебные планы они утрясли быстро. Петру Михайловичу очень понравился подход Громова к освоению РПУ-2 в сжатые сроки, и он тогда предложил: