Ракетчики

— Нет, Лариса, не лучше. Вы все нужны стране, народу и мне. Это не обсуждается. Сбегать не советую. Подам заявку ментам — отловят. Будет позор и наказание. И не бойтесь, не в крематорий везу. Едете в Киев работать. Да, чуть не забыл, это относится к вам, ректор. Сегодня после занятий все обитатели общаги на Гагарина пусть будут на месте — там есть ещё с десяток интересующих меня людей. Вас больше не задерживаю. А что касается вас, мои дорогие бывшие сокурсники, то для городских внизу стоят такси, по 1-й штуке на двоих, сгруппируйтесь по районам сами. Общаговских ждут автобусы. Всем собраться для проживания в другом городе. В дальнейшем, у вас будет возможность забрать дополнительные вещи, а пока, я думаю, килограмм по пятьдесят на брата берите.

— А на сестру?

— Анечка, на общаговских этот лимит не распространяется. Оттуда заберём всё. На «сестёр» — тоже по пятьдесят.

— Александр Владимирович, вот, как вы просили: староста Днепропетровска.

— Уважаемый, разведите мне вот эту молодую женщину и во-он того мужчину. У них есть ребёнок, но нет счастья и лада в семье. Месяц ждать они не могут, точнее, я не хочу, поэтому вам приказ: выдать ей бумажки сегодня, штамп в паспорте поставить тоже сегодня. У неё ещё много дел, поэтому постарайтесь это сделать быстро. Наташа, Толика тут до вечера оставить или «разморозить» сейчас? Я переживаю, чтобы он тебе не мешал с отъездом, сборами, ребёнком.

— А пусть постоит! Пуп земли! Саша, ты… вы ещё тогда всё знали? Три года назад?

— Тссс.

1.09.91. Днепропетровск, Лена.

Пять минут от корпусов факультета. Дом жены.

— Здрасьте, тётя Надя!

— Здрасьте, а вы кто?

— Друг Лены, она не рассказывала?

— Нет.

— Сюрприз, наверно, хотела сделать. Это ничего, мы ведь и сами можем пообщаться. Внутрь пустите?

— Заходите.

— Тётя Надя, тут я купил немножко продуктов разных. Это нам всем. Сможете сделать праздничный ужин?

— Ого, сколько тут всего! Дефициты!..

— Так что, насчёт ужина? И неплохо бы попробовать булочки с творогом. Ваши фирменные. Творог вот. Сделаете?

— Сделаю. Часа через четыре. Тесто долго подходит.

— Лена в институте?

— Да.

— Дядя Валя в университете?

— Да, на работе.

— Добро, я зайду вечером. Пусть сегодня вечером никуда не уходит, ни к Петренко, никуда, ладно?

— Я передам. А как вас хоть зовут, друг Лены?

— Саша, до встречи.

«Первая часть операции прошла успешно. Толку-то? У Лены сложный характер. Будет потом. А сейчас у неё подростковый пик нигилизма. Жуть! Вообще, нетипичная личность. В плюс только то, что я слегка представляю как с этим бороться. В эти же годы я имел подобные интересы: эзотерика, боевые искусства. Впрочем, у меня было ещё много других увлечений, но это к делу сейчас не относится. Ей в ноябре исполнится восемнадцать лет. В той жизни мы познакомились года через два. А вот и корпус института. Находим компьютерный класс».

— Девочки, не подскажите: где Лена?

— Она на каратэ ходит. Её смена кончилась. Сейчас она пошла в спортзал.

— Благодарю за информацию.

«Вот и спортзал. Блин, времени нет совсем! Треша уже началась. Интересно, давно? По-хорошему, надо дождаться конца тренировки, встретить, прогулять, поговорить. Некогда! Чёрт. Совсем некогда. Дел — выше крыши. Если сейчас не заладится с Леной, то с моим настроением могу и сто лет не жениться — нет никаких позывов. Терминатор, бля. И как в зал пройти? Придётся разуться».

Удивление. Незнакомый лейтенант прошёл по краю зала к тренеру. Стоит без кимоно, но и без обуви. Это нормально. В этом святом месте, спортзале, есть свои ритуалы, которые, по мнению учеников, никто ни в коем случае не должен нарушать.

— Что вы… — В глазах тренера зажглось узнавание, — хотели? Вы представляете новую власть? Я вас видел по телевизору?

— Да. Меня зовут Александр Корибут. Я — командир военной диктатуры СССР. А хотел я… Для начала так: ваш киукушинкай придумал Ояма. А начальное каратэ было придумано для японцев, как упрощенная система. Нашими, русскими людьми придумано.

— Что вы имеете в виду?