Ракетчик

На суд пришла только мать. Жена уехала на гастроли. Подавленный случившимся, Игорь даже не пытался оправдываться. Учитывая полное раскаяние, ему дали всего четыре года. Позднее Игорь решил, что во всем виновата жена. Из-за нее, этой лярвы, пил по-черному, вот и облажался в расчетах. Поставил не ту марку металла…

— Циркач, ты чо? Курить будешь? — Колесников очнулся, посмотрел на напарника, и глаза его зло сверкнули. Шнорхель отодвинулся. — Ты чего, зема? Обкурился? Чего пялишься-то так? Я чо, я ничо…

— Ну-ка чего у тебя там? — вмешался Седой, протягивая руку к письму. Циркач хотел было запихнуть письмо в карман, но Седой настаивал: — Я сказал, дай сюда…

В зоновской иерархии Седой был неизмеримо выше Циркача и Шнорхеля. У него была уже не первая ходка. По милицейским меркам Седой подпадал под определение «рецидивист». На зоне он ходил в авторитете. Шнорхель, который на воле занимался браконьерством и в перестрелке ранил инспектора рыбнадзора, был у Седого на подхвате. Циркач принадлежал к касте мужиков — работяг.

Седой внимательно читал письмо, но, заметив приближающегося конвоира, бросил:

— После поговорим. Вертухай нарисовался.

Медведь вышел на берег реки и остановился, мотая тяжелой головой из стороны в сторону. Он только освободился от спячки и обходил свои старые владения, помечая границы. На отощавшем за зиму хищнике шерсть висела клочьями. Зверь был старый. Щуря подслеповатые глаза, он оглядел окрестности и затрусил к воде. Его терзал нестерпимый голод. Коснувшись воды, хищник фыркнул, с непривычки она показалась необычайно холодной. Зверь напился и заковылял вдоль кромки воды. Дошел до устья небольшого ручья. На отмелях было видно гладкое песчаное дно. Внимание матерого зверя привлек странный шум. Прислушавшись, медведь встал на задние лапы. Высоко в небе плыл серебристый крестик. Косолапый довольно часто видел и слышал такое прежде и знал, что это не опасно. Мишка плюхнулся на четыре лапы и наклонился к воде. Вода была прозрачной, чуть коричневой, и пахла болотом. Медведь встал против солнца, так чтобы тень не падала на воду. На мелководье, еле шевеля хвостами, замерли две рыбины. Хищник поерзал задом, готовясь к прыжку, на мгновение замер и ринулся в воду. Брызги полетели во все стороны, радугой вспыхивая на солнце. Медведь зацепил лапой рыбину и бросил ее на берег, выбрался из воды, встряхнулся, повел носом, почуял запах пищи и наклонился. На отмели бился здоровенный хариус. Добыча извивалась, пытаясь вернуться в родную стихию. Медведь придавил свой трофей лапой и захрустел рыбьей головой. Удовлетворенно сопя, зачавкал, щурясь на солнце.

Глава 6. НА ЧЕСТНОМ СЛОВЕ И НА ОДНОМ КРЫЛЕ…

Все пассажиры собрались в носу самолета. Когда машина набрала высоту, стало холодно. Давыдов прямо-таки примерз к жесткому сиденью. Пока шли над Питером, все, не отрываясь от иллюминаторов, любовались открывшейся панорамой. Собираясь в командировку, Давыдов прихватил с собой фотоаппарат-«мыльницу» и пару пленок и теперь торопился сделать пару эффектных кадров. Над городом ему летать еще не приходилось. Внизу феерическая картина — Северная Пальмира в утренних лучах. Давыдов заметил, что почти все постройки старой части города подчиняются какому-то замыслу, здания выстроились в едином грандиозном архитектурном ансамбле. С земли это было незаметно. Потом с левого борта стало видно Ладожское озеро. Этот пейзаж был более привычным, напоминал годы службы на Севере.

Вскоре пассажиры перезнакомились. Спасение от холода нашлось у каждого. Тыловик расстелил газету, достал яйца, колбасу, курицу. Выпили за знакомство по первой. Немного потравили анекдоты. Пригласили летчиков, но из экипажа пропустить по глоточку согласился только техник. Мало-помалу согрелись, от холода разыгрался аппетит. Быстро подчистили весь провиант. Давыдов отправился в хвост — там он оставил свой «дипломат» — за салом. Майор начал потрошить свою коробку:

— Ну-ка, чего нам тут подкинули.

В проем двери выглянул командир:

— Эй, алкаши, сейчас на трассу выходить будем, готовьтесь к повороту, держи все, что не закреплено.

Машина начала правый поворот. Майор Макаров ловко поймал поехавшую по столику бутылку. Тыловик собрал объедки в газету. Нос самолета пошел вверх: на трассе должны были идти верхним эшелоном. Коробка с консервами запрыгала по салону и уткнулась в мешки с грузом. Слетели с сидений и покатились по полу фуражки.

Командир выровнял машину, проверил показания приборов. Теперь они шли по общей трассе на своей высоте. Включив нужный канал бортовой радиостанции, командир глянул радиоданные и приготовился вызвать диспетчера перелетов.

Макаров вертел в руках банку. Обычный металлический цилиндр, граммов на четыреста. На верхней крышке кольцо.

— Странная какая-то. Без этикетки.

— Ну-ка. — Тыловик взял банку у майора. — По-моему, из гуманитарной помощи. Нам тут просроченные натовские пайки раздавали, там были похожие банки. Не поймешь только — рыбные или мясные консервы, маркировка не наша.