Райский

Я вижу, что он мне не верит, и меня переполняет желание просто сказать ему правду и покончить с этим. Я так устала от этого постоянного общения между нами.

Как будто он может почувствовать мое внутреннее смятение, Дилан делает шаг ближе ко мне и шепчет: — Мэллори? Пожалуйста.

Его тон почти нежен, и я внезапно возвращаюсь в то время, когда мы еще не ненавидели друг друга. Когда его голос наполнял мое ухо сладкими словами искушения, когда его руки исследовали мое тело.

Я содрогаюсь в равной степени от отвращения и возбуждения. Меня больше ни в коей мере не привлекает Дилан, и мне стыдно за то, что мы сделали вместе. И все же мое тело не может до конца забыть, как хорошо он заставлял меня себя чувствовать, и я ненавижу себя за это.

— Мэллори, — настаивает он. — Что сейчас происходит у тебя в голове?

Я не могу сказать ему об этом, но мне интересно, должна ли я просто рассказать ему о том дне, когда умер Джеймс. Что хорошего мне в том, чтобы скрывать от него правду? Он никогда не перестанет превращать мою жизнь в ад, пока я не признаюсь во всем, и я это знаю. Может, мне просто стоит это сделать?

Что он может сделать хуже? Пойти в полицию? В конечном итоге нам придется раскрыть больше, чем он, вероятно, захочет, и после его уже близкого разговора с девушкой, которая сообщила о нем, он в лучшем случае окажется на шаткой почве с властями.

Эта мысль дает мне некоторое утешение, и я решаю просто признаться и покончить с этим.

— Хорошо, Дилан, ты хочешь знать правду? — говорю я онемевшими губами. Я не могу смотреть на него, когда признаюсь. — Смерть Джеймса была несчастным случаем. Но пожар… не был. Дженн услышала о полицейском налете и велела мне избавиться от всего. Я устроила пожар, но понятия не имела, что Джеймс придет. Он, должно быть, думал, что я все еще внутри, и… и…

Слова льются из меня гораздо легче, чем я ожидала. Как будто они просто ждали возможности освободиться.

Я чувствую, как этот тяжелый груз сразу же спадает с моих плеч, и я чувствую себя легче, чем за последние месяцы. Это странное ощущение, и я почти улыбаюсь, несмотря на то, что только что сказала своему бывшему любовнику, что из-за меня умер его брат.

Дилан смотрит на меня, и боль в его глазах ошеломляет.

— Ты ожидал, что я скажу что-то подобное.

Это утверждение, а не вопрос.

— Ты все время подозревал, что я имею к этому какое-то отношение.

Я понимаю, что его дерьмовая теория о Дженн, скорее всего, была просто приманкой, чтобы заставить меня сказать ему правду. Какая-то часть меня чувствует, что я должна быть в ярости от того, что он так ловко манипулировал мной, но, на удивление, это не так. Я понимаю, почему он опустился до такой низкой тактики, и я действительно не могу винить его за это.

Он двигает головой вверх и вниз.

— Да. Я думал, ты была такой сдержанной не потому, что защищала Дженн, а потому, что защищала себя.

Я выдерживаю его взгляд и спрашиваю: — И так, что ты собираешься теперь делать?

Он стискивает зубы, в его глазах вспыхивает раздражение.

— А ты как думаешь? Ни хрена. Девушка, из-за которой я чуть не разрушил свою карьеру, только что призналась в убийстве моего брата, и я ни черта не могу с этим поделать, не рискуя, что все узнают о наших прошлых отношениях. Мистер Анжелл не сможет вытащить меня из этой передряги. Скорее всего, ты получишь пощечину, а я окажусь за решеткой на всю оставшуюся жизнь.

Его слова, как тяжелые кулаки, упираются мне в грудь.

— Смерть Джеймса была несчастным случаем, — шепчу я. — Я понятия не имела, что он был там в тот день. Ты не можешь сравнивать…

— Следи за своим языком, маленькая сучка, — рычит он. — Я не слышал, чтобы ты жаловалась, когда я трахал тебя.

Мне хочется разрыдаться при этом напоминании, но я стряхиваю тошноту.

Его быстрое упоминание о мистере Анжелле всплывает у меня в голове, и я не могу не спросить: — Ты все еще общаешься с мистером Анжеллом?

— Какого хрена тебя это вообще волнует?

— Он вложил в тебя деньги, почему бы мне не волноваться?

Он пристально смотрит на меня, и на мгновение я думаю, что он собирается послать меня к черту, но затем он удивляет меня, отвечая: — На самом деле я все еще общаюсь с ним, и ты хочешь знать странную вещь обо всех наших разговорах?

— Какую вещь?

Его глаза сужаются до щелочек.

— Он всегда хочет знать только о тебе. Как у тебя дела в школе. Сколько у тебя друзей. Если его дерьмовый сын будет крутиться вокруг тебя или нет.

Он выглядит почти удивленным, когда отвечает: — Ты кажется, удивлена. Вот я и подумал, что ты обвила своими мерзкими ногами другого мужчину, чтобы шантажировать. Ну, знаешь, продвигаясь по лестнице от захолустной ученицы до миллиардерши.

Я игнорирую его оскорбление, пока в голове вертятся вопросы о мистере Анжелле.

Хотя я знала, что он помог Дилану вернуть свою работу, тот факт, что они все еще поддерживают контакт, ошеломляет, может быть, даже больше, чем тот факт, что он использовал Дилана, чтобы получить информацию обо мне.

— Ты должен рассказать мне все, что сказал тебе мистер Анжелл, — настаиваю я. — Это важно.