Райский уголок

— Эта тесная норка-квартирка — мой дом, — сказала она. — Хочешь верь, хочешь нет, а мне она нравится. А здесь, на Харли-стрит всегда пахнет каким-то лекарством. Оно сразу бьет в нос, как только доходишь до угла. Слушай, — она потянула за покрывало еще раз. Филиппа взвизгнула, цепляясь за край кровати, и захохотала, — отваливай! Можешь отправляться на эту скучную свадебную церемонию хоть в пижаме, а я хочу одеться. Так что кыш!

Она сбросила свой халат и, оставшись в плотно облегающей крепдешиновой комбинации цвета слоновой кости, наклонилась к зеркалу, критически осмотрела себя.

— Красотища! — Филиппа притворно упала в обморок, положив руки на сердце. — Какая прелесть!

— Мучительница! — Рейчел налетела на нее, схватив с кровати подушку. — Изуродую! — Изо всей силы размахнувшись, ока неловко попыталась стукнуть изнемогающую от смеха Филиппу, которая, увернувшись, попятилась к двери, на ходу высунув язык и показывая длинный нос.

— Тогда дуэль! Подушкой в лоб с десяти шагов. Я в этом деле понимаю. Чемпион общаги. У тебя никаких шансов.

— Не сомневаюсь. Рейчел бросила подушку обратно на постель. — Но если тебе, девушка, дорога жизнь, то я тебе ее дарю. Слушай, через час или чуть больше здесь будут все.

— Да, мисс, конечно, мисс… — Филиппа бочком выскользнула в дверь, оставив в комнате только голову. — Только дай мне немного духов. Любых. Но лучше тех, которые подороже.

— На, язва! — Рейчел бросила пузырек. Филиппа поймала его одной рукой. — А теперь катись!

Часом позже они собрались в великолепной гостиной — Рейчел, ее отец Бен Пэттен и Филиппа — и каждый оценивающим взглядом оглядел остальных.

— Ты выглядишь сногсшибательно, дорогая, — Бен Пэттен, крупный мужчина с волосами стального цвета, нежно приложился к щеке дочери. Суровые черты его квадратного покрытого морщинами лица чуть разгладились, как бывало всегда, когда он смотрел на нее. — А что касается нашей Филиппы, — он раскинул в стороны большие костлявые руки, — настоящее преображение! Дорогая, ты очень красива!

Филиппа жестоко покраснела, щеки у нее стали под цвет ее красно-коричневого бархатного платья. Низкая талия была украшена коричневым поясом с лентой, а короткая чуть расклешенная, книзу юбка плотно облегала бедра. К сожалению, ее фигура — и Филиппа прекрасно знала об этом, — как ни прискорбно, все еще не потеряла детской угловатости.

Цвет наряда очень шел к волосам и глазам, сиявшим словно свежеочищенный каштан в лучах осеннего солнца. Раскрасневшаяся и возбужденная, она была вынуждена признать, что даже ее лицо, отраженное в зеркале, стоявшем на каминной полке, выглядит каким-то чужим, взрослым.

Единственной ложкой дегтя в море счастья было отсутствие Мэтти Берфорд, не видевшей ее преображения. Она дала себе слово обязательно попасть на какую-нибудь фотографию. Мэтти засохнет от зависти.

— Ты выглядишь очень шикарно. — Рейчел хлопнула отца по широким плечам, которые обтягивал хорошо подогнанный пиджак. — Когда же нас заберут?

Салли и Эдди Браун договорились заехать за ними на такси перед тем, как отправиться на венчание в церковь Святой Марии на Аппер-стрит в Айлингтоне.

— С минуты на минуту.

Рейчел отошла к столу, где стояли графинчик с шерри и бокалы.

— Самое время для того, чтобы пропустить по маленькой. Неразведенный или средний?

— Средний, — быстро сказала Филиппа.

— У нас нет здесь никаких средненамешанных лимонадов.

— Ну хватит, Рейчел, не будь такой врединой.

И в это время зазвенел колокольчик.

— Это мама! — Филиппа, только что такая взрослая, заверещала и пулей вылетела из комнаты.

Бен весело захохотал, Рейчел, разливая шерри, тоже улыбнулась. В тот момент, когда Бартлет, эконом Бена, ввел гостей в комнату, она, словно вышколенный лакей, уже стояла с подносом в руках.

— Привет, Бен, — Эдди Браун протянул изящную сильную руку, — рад тебя видеть. И Рейчел тоже. — Повернувшись к ней, он широко улыбнулся. Это был красивый, крепкий, сухощавый мужчина с веселым бойким характером, загорелый и черноглазый. — Красивей, чем всегда, честное слово! — В голосе его явственно звучал грубоватый йоркширский акцент, умные глаза блестели весельем. Он чмокнул ее в щеку — с восхищением, несколько превосходящим симпатию, которую положено дядюшке выказать по отношению племянницы.

Рейчел в ответ улыбнулась:

— Выпьешь?

— Пожалуй, но только не эти дамские капли, если можно. У тебя ведь есть виски?

Она весело кивнула:

— Есть, в графине.

— Вот это как раз для меня. — Он потянулся за графином.

Подошедшая Салли, всплеснув руками, закатила глаза к потолку, затем наклонилась, чтобы тепло расцеловать хозяйку:

— Рейчел, милая, ты просто великолепна! А Флип стала настоящей леди.

Филиппа, прилипшая к матери, как репей покраснела и напустила на лицо глуповатое выражение.

— Большое спасибо, что пригласили ее погостить. Сразу видно, что она здесь чудесно провела время.

Годы, проведенные в чужих краях, так и не стерли следы лондонского акцента в сипловатом голосе Салли. Рейчел, глядя на нее с непритворной симпатией, сказала: