Райский сад

Они сидели в кафе, смотрели, как в воде отражается солнце, как на город спускаются сумерки, и пили коньяк. В кафе заходило много людей — всем хотелось незаметно рассмотреть девушку: во-первых, потому что она была иностранкой, а во-вторых, потому что она нравилась местным жителям и к тому же была необычайной красавицей. Конечно, в тот день все обсуждали рыбу, которую поймал Дэвид, однако новая стрижка девушки была не менее выдающимся событием для их деревушки. В тех краях ни одна приличная девушка не стала бы стричься так коротко, и даже в Париже очень немногие отваживались на подобные эксперименты, поскольку отношение к коротким стрижкам было неоднозначным: кто-то считал их красивыми, кто-то — донельзя безобразными. Для одних женщин короткая стрижка означала серьезные перемены в жизни, для других — всего лишь возможность продемонстрировать великолепную форму головы.

На ужин они ели бифштекс с кровью, картофельное пюре, зеленую фасоль и салат. Девушка попросила официанта принести тавельского[10].

— Это вино для влюбленных, — сказала она.

До сегодняшнего вечера Кэтрин всегда выглядела на свой двадцать один год, и молодой человек гордился этим. Но сегодня она казалась еще моложе. С мальчишеской стрижкой как-то по-новому обозначились скулы; девушка улыбалась ему и, глядя ей в лицо, он вдруг подумал, что она разобьет ему сердце.

В комнате было темно, лишь слабый свет пробивался снаружи. В окно дул прохладный бриз, но они откинули простыню.

— Дэйв, ты не возражаешь, если мы согрешим?

— Нет, девочка.

— Не называй меня девочкой.

— Там, где я тебя держу, ты — девочка, — сказал он.

Он крепко сжимал ее груди руками, чувствуя под пальцами крепкие прохладные округлости.

— Это всего лишь мое приданое, — сказала она. — А вот мой сюрприз — это действительно что-то новенькое. Потрогай. Нет, оставь их. Они никуда не денутся. Потрогай мои щеки и сзади на шее. О, какое дивное ощущение чистоты, свежести и новизны. Пожалуйста, люби меня, Дэвид, так же, как я тебя люблю. Пожалуйста, пойми меня и люби.

Он закрыл глаза и почувствовал, как она легла на него своим длинным легким телом, прижавшись грудью к его груди, губами к губам. Он лежал, полностью предавшись ощущениям, потом ее рука потянула его руку вниз, и он помог ей своими руками и потом лежал в темноте, ни о чем не думая, а чувствуя только тяжесть ее тела и смятение в душе.

— Ну как: теперь ты можешь сказать, кто из нас кто? — спросила она.

— Нет.

— Ты начинаешь меняться. О да. Да-да, теперь ты — моя девочка Кэтрин. Ты согласен измениться, стать моей девочкой и позволить мне овладеть тобой?

— Ты — Кэтрин.

— Нет, я — Питер. А ты моя чудесная Кэтрин. Моя прекрасная дивная Кэтрин. Как мило, что ты изменился. О, благодарю тебя, Кэтрин, я так благодарен тебе. Пойми меня, пожалуйста. Пожалуйста, пойми и прими. И я буду вечно дарить тебе наслаждение.

Потом, после всего, в полном изнеможении и опустошении, они лежали рядом в темноте, но это был еще не конец. Их ноги касались друг друга, ее голова покоилась у него на руке. Взошла луна, и в комнате стало чуть светлее. Не глядя на молодого человека, девушка провела ищущей рукой по его животу вниз и сказала:

— Ты не считаешь меня развратной?

— Конечно, нет. Тебе всегда этого хотелось?

— Не всегда. Но часто. Как замечательно, что это случилось. Спасибо, что разрешил.

Молодой человек крепко обхватил девушку руками, почувствовав, как ее прелестные груди прижались к его груди, и поцеловал ее обожаемый рот. Он прижимал ее к сердцу и в душе говорил: «Прощай, прощай и снова — прощай».

— Давай обнимем друг друга и полежим тихо-тихо, ни о чем не думая, — сказал он, а его сердце снова сказало: «Прощай, Кэтрин, прощай, моя прекрасная девочка, удачи тебе и прощай».

Глава вторая

Он встал, оглядел пляж, заткнул пробкой бутылочку с маслом и убрал ее в боковой карман рюкзака. Затем подошел к кромке воды, чувствуя, как холодеет песок под ногами. Он оглянулся на девушку: его взгляд выхватил ее, лежавшую на склоне с закрытыми глазами, вытянув руки вдоль тела. Чуть в стороне от нее валялся рюкзак, и выше по склону виднелись островки чахлой прибрежной травы. Надо сказать ей, чтобы не лежала так долго под палящим солнцем, подумал он.

Он зашел в море и поплыл, рассекая прозрачную холодную воду, потом перевернулся и поплыл на спине, глядя, как с каждым ударом его рук и ног удаляется пляж. Затем снова перевернулся, нырнул, коснувшись руками шершавого песчаного дна, всплыл на поверхность и поплыл медленным размашистым кролем. Выйдя на берег, он подошел к девушке и увидел, что она спит. Нашел в рюкзаке свои часы и отметил время, когда следует ее разбудить. Потом взял бутылку белого вина, завернутую в газету и полотенца, чтобы вино не нагрелось, и, не разворачивая бутылки, вытащил пробку и стал пить прямо из бесформенного кулька. Потом сел на песок: стеречь девушку и смотреть на море.