Район : возвращение

Быстрыми перебежками вперёд, и вес носилок никак не чувствуется, они не мешают. Витька лежит на них, и мы бежим так, что он даже не шевелиться, да, мы это можем когда действительно нужно. Вперёд, метр за метром, вон она, разваленная "кирпичка", куда нам нужно, ещё немного поднажать! Тяжело дышать, кровь стучит в висках, желая вырваться хотя бы через поры. Перед глазами спина Казака, на которой равномерно подпрыгивает горб "эрдэшки" и ствол на плече, который он придерживает руками. Сбоку также ровно, не сбиваясь, бежит Сдобный. Даже профессор, который вроде бы должен был нас тормозить, бежит так, как и должен. Раз-два раз-два, единым целым живым механизмом вперёд. По глазам побежали солёные и горячие капли, по щекам вниз, и срать на них. Да, тяжело, от этого никуда не деться, но ты должен, боец, должен, и потому беги, стиснув зубы и тихо матерясь про себя. Ты ДОЛЖЕН!

Добегаем, с громадным желанием отплеваться и вытереть пот, сразу падаем вниз, прижимаясь к земле. И пот, и вязкая слюна – всё потом, сейчас важно не это. Мы успели пробежать ту зону, где нас могли взять в "вилку", но они не успели. И это ваша ошибка, придурки, и сейчас мы накажем вас за это, да так, что вы даже и не успеете про неё пожалеть. Сзади подбегает Барин, даже через маску слышно как тяжело он дышит. Женька тащит на себе Соколище, который не смог бы сделать этого сам. Очень бережно скидывает его на землю, сам уже откатывается в сторону, занимая угол. Сестра уже внутри, чуть высунувшись из дырки давно уничтоженного оконного проёма. Ну, что там?

А ничего, архаровцы жрут и хохочут. Даже пулемётчик и его помощник, сидящие высоко и смотрящие далеко – ничего не захотели увидеть, уверенные в собственной силе и превосходстве.

– С двух сторон… – Сдобновский прицел еле слышно жикает, давая ему возможность правильно оценить обстановку. – Пикассо, мы с тобой справа, Барин и Казак – с другой стороны. Андерсон, приготовь пулемёт, и заходи в подстанцию. Профессор, вы с Соколом. Если этот герой начнёт в бой рваться, то разрешаю дать ему по тыкве и отправить в нокаут. Стрелять пусть стреляет, но чтобы раньше времени и не думал вперёд идти, понял?

– Иди в жопу, Сдобный. – Сокол широко улыбнулся. – Не маленький, да?

– Вот и молодец, что ещё можно сказать. Ну, на раз-два-три, парни. Скопа, ты готова?

– А то…

– Раз… два… три!

Пошли ребят, пошли…

Первый попал в треугольники прицела, зафиксирован… выстрел! Есть, сука. Попал родимый. Изменённого откидывает на кирпичную стену, он сползает по ней. Рядом тихо хлопает винтовка сестры, и пулемёт, что стоит на самой верхотуре, стрелять уже не будет, потому что делать это некому. Сдобный отстреливает вновь пополненные на Дачах гранаты, укладывая их в маленькую кучку из пяти оторопевших олухов. Вспышки, небольшие клубы дыма, крики, переходящие в задушенные и сиплые булькания. Идём вперёд, парни, мы сможем.

Казак с Барином идут по левому флангу, практически не скрываясь, двумя высокими прямоходящими машинами убийства. Ат чёрт, до чего лихо у них это выходит, я в восторге! Сколько там этих, которые наконец-то попытались ответить?

Половина от того что было в самом начале боя, всего пару секунд назад, всего половина. Пулемёт, блядь, точно! Вскидываю ствол так, чтобы можно было отстрелять ВОГ, автоматически навожу, понимая, что сейчас неважна электроника, важно только собственное внутреннее чувство того, что верно. "Гэпэшка" хакает, выпуская цилиндр гранаты, в кустах разворачивается небольшой яркий цветок, который практически тут же гаснет. Бегу туда, понимая, что надо добить, не дать тому, кто мог выжить открыть огонь. Подбегаю и вижу, как дёрганными движениями ствол "Сармата" выпрямляется поднимаясь, начинает опускаться в нашу сторону. Очередь с хода, от живота, широким веером, чтобы наверняка зацепить, не дать выбрать спуск и тугой двойной пружине выпустить в ребят рой стальных шершней. А сзади грохочет тот самый третий, про который не врал Изменённый, давно остывший там, позади.

Влетаю в кусты, ногой откидываю мешающийся "Сармат". Двое, так же, как и на крыше, двое Изменённых. Один ещё похож на человека, разве что у него громадная опухоль на всё лицо, закрывающее его на половину. Второй… больше похожий на смесь бурундука с обезьяной, именно тот, который хотел стрелять. До сих пор тянется рукой к пулемёту, смотря на меня с бешеной и лютой злобой, пуская красную слюну через искусанные губы. У него целая линия попадания, идущая от левого плеча вниз, но он всё ещё хочет достать меня, тянется уже к боку, где в кобуре висит матовый "Ярыгин". Да хрена те лысого, паскуда, я ни хрена не благородный рыцарь Айвенго. Палец на спуск, автомат чуть дёргается, а Изменённый окончательно умирает. Так, что дальше?

Схватить "Сармат", в котором точно осталась половина ленты. Что такое, клин? Откинуть крышку вверх, пальцами быстро протянуть ленту, в которой звено не пошло, вставить её назад. Затвор на себя и назад, до упругого щелчка внутри этой замечательной машинки, и назад, к парням. В этот момент где-то там, за кустами, глухо бухает, граната?