Район. Возвращение

А сколько их было, таких моментов, в самом начале? Тогда многое приходилось узнавать заново, привыкать, справляться с тем, чего не должно было быть. Все Измененные, с которыми ему приходилось сталкиваться, были практически такими же… испуганными, привыкающими к новому существованию, не понимающими многое. Такими были те, кто мог думать и соображать, тех, кому это было не нужно, он предпочитал не вспоминать. Жажда крови, голод, удовлетворение похоти, насилие, убийства… всего этого хватало. И тогда, именно тогда, уже очень давно, ему было страшно. Но не так, как сейчас, когда сзади накатывался шквал ужаса, обещающего стереть его в порошок, размазать по земле и просто уничтожить.

Танат тряхнул головой, отгоняя те мысли, которые сейчас были абсолютно ненужными. Мучительно долго старался дотянуться до «ярыгина», висевшего так низко и неудобно. Кисть, скрюченная, с покрытой холодным потом ладонью, дрожа всеми напряженными пальцами, пыталась ухватиться за ремешок, отщелкивающий клепку-держатель. Но не получалось, никак не получалось… черт. Че-о-орт…

Охотник, стоявший сзади, вздохнул. От разочарования, от того, что не будет никакого удовлетворения самим фактом выполненной работы. Использовал против Измененного хоть и сильный, но не убийственный ментальный поток, но хватило и его. Вон он, не способный ничего сделать, стоит, покачиваясь, как большая деревянная кукла, и что с ним делать?.. Охотник сплюнул, начиная выпускать острие гарпуна из правого предплечья. В воздухе свистнуло, потом звучно шмякнуло. Охотник взревел, оседая, и, стараясь не дать Танату сделать еще что-то, все-таки выпустил гарпун в его сторону…

Рука смогла ухватиться за что-то, напряглась, он почувствовал в ладони шероховатую рукоять одного из ножей. Танат вздрогнул, понимая, что шанс, очень маленький, но все-таки шанс, у него появился. Осталось немного, очень немного — всего лишь суметь выхватить нож и потом, одним махом развернувшись, метнуть. Ну, ну… чудовище, шевелись же, пробуй, пробуй!!!

И он, ломая сопротивление усилием воли, попробовал рывком, одним-единственным рывком сделать это. Пальцы плотно обхватили прорезиненную рукоятку, дернули на себя. Корпус развернулся, мышцы сократились, отреагировав на посылаемые мозгом указания. Нож был неудобным для метания, слишком тяжелым, слишком несбалансированным, но Танат смог. Блестящая молния вжикнула в воздухе, нож вошел под капюшон, издав мерзкий чмокающий звук, который раздается при вхождении в податливую плоть. Преследователь взревел, падая навзничь. В Таната из правого рукава неожиданно выстрелило что-то длинное, буро-зеленоватое, с острыми металлическими гранями, резанувшими воздух со свистом.

Измененный смог отшатнуться, когда эта живая плеть прошла рядом, чуть не задев его. Покачнулся, шлепнувшись на пятую точку. Задом отполз в сторону, хватая воздух широко раскрытым ртом, попробовал встать хотя бы на карачки. Получилось, вроде бы получилось. Тело, еще недавно такое безвольное, вновь начало слушаться. Пусть и с трудом, но закостеневшие конечности передвигались. Танат, стараясь контролировать врага, до сих пор катавшегося по земле, прижимая свободную руку к лицу (морде?!!), двинулся дальше. В сторону ближайшего корпуса… оказавшегося по нелепой шутке судьбы тем самым. В котором началась его собственная одиссея. В бывший городской морг Радостного.

Танат шел, пошатываясь, часто спотыкаясь. Все то, что было совсем недавно, не далось легко. Приходилось безумно напрягать и тело, и силу воли для того, чтобы можно было выдерживать курс, не сворачивая в сторону и двигаясь туда, куда его что-то тянуло. Почему? Он не знал ответа на этот вопрос, просто шел вперед, потому что интуиция подсказывала: иди туда, иди.

Дверь, старая дверь, которую никто так и не поменял до Волны. Когда-то покрашенная рыжей краской, сейчас вздувшейся черными пузырями, покрытая лишаями «светлой плесени», источенная насекомыми и временем. Он крепко ухватился за перильца у входа, стараясь справиться с неожиданно навалившейся дурнотой и слабостью. Оглянулся… Преследователь уже шел следом, не так уверенно, покачиваясь, но шел. Ну-ну… посмотрим, посмотрим… здесь мое, все мое.

Охотник разозлился. Разозлился до того, что был готов порвать Измененного просто на мелкие клочья. Тот смог обмануть его, смог!!! Правая сторона лица омертвела, один нижний глаз вытек. Охотник злился…

Сейчас он достанет Измененного, который смог ранить его, ни разу не ошибавшегося. И не даст умереть ему быстро, нет, ни за что. И это уже даже и не интерес, это желание наказать человека — или кто он там? — за то, что тот осмелился противостоять ему. Сейчас… прячься в этой коробке из кирпича, прячься, беги, осталось совсем немного времени — и ты сдохнешь!