Rain. На страницах моего сердца

– У тебя есть на это право. Тебе не за что извиняться. Как я уже сказала, я просто привыкла быть такой. Меняться сложно, даже если это необходимо, как в моём случае.

– Дело не в этом. Тут скорее, причина во мне. В последнее время у меня ощущение, будто нахожусь под каким-то стеклянным куполом. Я могу только наблюдать. Все вокруг взаимодействуют, говорят, что-то происходит… И всё мимо меня. Знаешь, есть такая история о мире, где за преступления не сажали в тюрьму, а ставили клеймо на лоб. Каждому преступнику на свой определённый срок. И всем вокруг было запрещено реагировать на этого человека. Ни говорить, ни смотреть, ни оказывать помощь. Ничего. Этого человека будто не существовало на срок наказания. На первый взгляд вроде пустяк. Но это то, что может свести с ума. И порой мне кажется, что у меня на лбу это клеймо. Может, я заслужил его. Но чёрт, не помню…

– Скорее ты единственный, у кого этого клейма нет, – она с нежностью провела кончиками пальцев по его лбу, убирая непослушную прядь волос. – Я должна встретиться со своим адвокатом, а потом ехать к этому лейтенанту. Поэтому сейчас времени нет, а хотелось бы не спешить. Я расскажу тебе, где и как поранилась. Расскажу всё, что произошло в ту ночь в парке. Обещаю. Мы встретимся вечером, и всё обсудим. Ты согласен?

Волнение продолжало плескаться в его карих глазах. Егор перехватил её руку, сжимая в своей.

– Воробьёв – он хороший. Громкий и слишком впечатлительный, такой, что может даже разреветься на месте преступления. Но он хороший. Не обидит тебя.

– Ты меня убеждаешь или себя? – усмехнулась Маргарита, высвобождая руку и обнимая Егора за талию.

Она прижалась к его груди, слушая, как ускорялся ритм сердца. А стоило его рукам обнять в ответ, как и собственное сердце пустилось вскачь.

– Считаешь, что такую как я можно обидеть?

– Можно. И ранить можно. Ты живой человек. Сильный. Смелый. Добрый… Живой человек. Просто – человек. Поэтому не нужно больше так рисковать собой и притягивать неприятности.

– Как ты узнал о ране?

Вопрос застал Егора врасплох и руки, обнимавшие Маргариту, напряглись.

– Просто… твоя футболка задралась, когда ты постоянно ворочалась в постели, и только бы слепой не заметил повязку. Только и всего…

– Уверен, что это всё? – подразнили его.

– Уверен. Не смей больше по ночам ходить, где попало. Это не должно повториться.

– Волнуешься за меня? – тихо спросила Марго, продолжая обнимать его.

Кто бы сказал, был ли это последний раз, когда могла вот так легко сделать это. Ведь этим вечером, при следующей встрече, он возможно уже будет знать правду. И тогда не останется места для объятий. Лишь для горьких оправданий. И ведь как назло не сможет и слова произнести. Почему мысленно всегда выходит так красноречиво, а вслух удаётся лишь отшутиться или съязвить? Есть ли у неё ещё один вечер тепла в запасе? Или это – всё?..

– Да. Волнуюсь, – так же тихо ответил Егор. Он бы с удовольствием стоял так и дальше, послав к чертям весь мир с его проблемами. Но время и правда поджимало. Если адвокат может защитить её при допросе в полиции, то пусть поспешит связаться с ним. А вечером он устроит такой допрос, что Воробьёву и не снился… – Поехали.

На него смотрели вопросительно, с улыбкой. Егор понял, что после всех своих слов так и не отпустил Маргариту, оставляя руки на её плечах. Оставалось лишь склонить голову и коснуться мягких губ в лёгком поцелуе.

– Идём, – Егор наконец отстранился от неё, предлагая возвращаться в машину.

По огромным зеркальным лужам они почти поплыли, выезжая на дорогу. Опустив окно со своей стороны, Егор снял со стекла почти полностью красный клиновый лист, принимаясь крутить его в пальцах. Словно договорившись, они оба молчали до самого университета, думая каждый о своём.

– Позвони мне, как только освободишься. Хорошо? – перед тем, как выйти, Егор повернулся к Маргарите. – Я буду ждать.

– Обещаю. Так что не волнуйся.

Он ободряюще улыбнулся, хоть и сам сейчас походил на того, кому поддержка требовалась поболее её. Когда вышел из машины, то задержался, наблюдая за тем, как Маргарита выехала со стоянки, скрываясь за раскрытыми воротами.

В кармане снова ожил телефон. Напомнил об уже сотом сообщении от Вита и Светы, которые он успешно игнорировал с самого утра, то уснув в машине, то споря с Маргаритой. Набирая наконец ответное смс, Егор предупредил, что сейчас поднимется в аудиторию.

Проходя по асфальтированной дорожке во двор, он поправил лямки рюкзака на плече и обернулся к воротам, вновь ощутив на себе чей-то взгляд. Но, как и в прошлый раз, эта часть улицы оказалась пуста. Опять мерещилось? Или кто мог следить за ним? Зачем? Неприятная тревожность вернулась, будто кто бросил камень в едва успокоившуюся воду. И теперь она вновь принялась плескаться через край. Телефон ожил в руке, и Егор нервно сжал его, замирая перед крыльцом. Судя по рингтону, звонила мать.