Rain. На страницах моего сердца

– Я выпила всего два бокала. Просто еда там была отвратительной. Поэтому пришлось только пить. В следующий раз пойдёшь со мной. И будешь всё контролировать.

– Не лучшая твоя идея.

Она усмехнулась, поворачивая к Егору голову и разглядывая его профиль. Ночные огни делали лицо бледным, а за показной холодностью плохо скрывалось беспокойство, злость, к ней гремучим коктейлем мешалась некая обида. Всё это учащало дыхание сидящего за рулём человека. Он то успокаивался, то снова терял контроль и видимо злился на самого себя за эту слабость. На искусанной губе засохла кровь, и Маргарита сдержалась от желания протянуть руку и вытереть её. Если сделает это, Егор упустит руль, который сейчас так сжимал. Что с ним происходило? Что-то случилось дома? Рассказывать не собирался. Пытать и беспокоить ещё больше не хотелось. Но как помочь?..

Маргарита бессильно вздохнула, сильнее кутаясь в тяжёлую куртку. Машина остановилась на перекрёстке и внезапно рука Егора потянулась к ней, касаясь лба и проверяя температуру. Лёгкое движение, и сразу убрал, возвращая к рулю.

Они снова тронулись с места по ночной дороге, не проронив ни слова. Маргарита отрешённо смотрела вперёд, на сверкавший огнями город. Даже если они не говорят, даже если он сердится… Она могла бы ехать так бесконечно, надеясь, что дорога никогда не кончится. Чтобы просто сидеть рядом…

– Скажи, – всё же не выдержал Егор.

– Спрашивай.

– Просто к примеру. По какой причине ты бы солгала… близкому человеку? – он говорил тихо и неуверенно, будто сомневался, что вообще стоило начинать.

– Близкому? – спустя, казалось, вечность, Маргарита произнесла, – кто-то вроде меня мог сделать это из трусости.

– И чего же кто-то вроде тебя испугался бы?

– Увидеть разочарование в чьих-то глазах, – в груди сделалось тесно, во рту – горько от собственных слов.

– Вот как… Но разве тот человек не разочаруется в любом случае, если узнает о лжи?

– С большой вероятностью так и случится. От того страх только увеличивается. Но до тех пор, пока не узнает, остаётся хоть какая-то возможность находиться рядом с этим человеком. А потом… Потом она в любом случае может быть утрачена.

Он хотел спросить, отчего же не рискнула, но смолчал. Как бы он поступил на месте Марго? Явился бы тогда и сказал всё в лицо? И что дальше? Что? Даже находясь в такой близости целый год, он не вспомнил ничего. Ни единого момента. Чувства мешались, сбивая с толку. Но разве принял бы их за забытую любовь, пытавшуюся пробиться сквозь непонятный щит, блокирующий память? Даже скажи она тогда, что встречались, ощутил бы в тот момент лишь неловкость. Наверняка… Чувствовал бы себя виноватым, обязанным. Но это была бы не любовь. Даже не влюблённость…

Маргарита предпочла молча находиться рядом. Бросила свою школу в выпускном классе. Ради него. Ради того, кто раздражался каждый раз, когда приближалась. А теперь сменила университет, чтобы дальше быть тенью за его спиной. Так рискнул бы он поступить иначе, признаться, а в ответ услышать что-то вроде холодного «прости» или «я тебя не знаю»?

Но если Маргарита боялась признаться в их отношениях, то что скрывала семья? Результат проверки данных ДТП не давал покоя. Не давали его и слова брата. Во что же он влез? Что мог натворить? Мог ли совершить что-то настолько ужасное, что не решались рассказать? Нарушил закон? Из-за него кто-то пострадал? Что он сделал?!

Егор глубоко вдохнул и прерывисто выдохнул, пытаясь успокоить сердцебиение.

– Ты не совершил ничего плохого. Сказочные единороги на это в принципе не способны, – будто читая мысли, сонным голосом проговорила Маргарита.

– С чего ты взяла?

– У тебя такой вид, будто решил покаяться перед всем этим грешным миром. Лучше отвлекись на что-нибудь более интересное.

– Например?

– Рядом с тобой пьяная красотка в шикарном платье.

– И?

– Можешь бессовестно воспользоваться ситуацией. Будет повод потом покаяться. Если захочешь.

– Не боишься, что я действительно воспользуюсь ситуацией? – нахмурился он.

– Боюсь, что не воспользуешься, – её губы тронула улыбка, когда устроилась удобнее на сиденье, поправляя куртку.

– Ты сумасшедшая…

– Это твоя вина.

– Да ну?

– Je t’aime*…

Слова прозвучали тихо, как шелест ветра за приоткрытым окном. Но чувства пришли в смятение, и сердце затрепыхалось, как птица, с чьей клетки внезапно сдёрнули покрывало. Он не знал французского, но это не мешало знать отдельные слова…

Что мог ответить сейчас? Что ответить той, чьи чувства, возможно, так долго оставались неизменными? Тот, забытый он, наверняка сказал бы нечто похожее в ответ. Но теперешний испытывал лишь сильную симпатию. Она обретала оттенки влюблённости, лёгкие, хаотичные, мешавшиеся с пробивавшимися забытыми чувствами. Но это была не та любовь, о которой говорила Маргарита. Егор остановил машину в подземном гараже её дома, продолжая отрешённо сидеть, положив руки на руль.