Раяд

– Эй, вы что?! – вскочил пассажир, но несколько крепких рук пригвоздили его обратно к спинке.

– Куда это он? – с удивленным смешком обратился главный к остальным. – Вроде за документами хочет, а?

Шутка показалась удачной, и все заржали.

В этот момент за их спинами распахнулись двери, и в вагон вошел пожилой мужчина с большим полиэтиленовым пакетом в руке. Компания настороженно замерла, но мужчина, быстро оценив происходящее, только взглянул на смуглого перепуганного пассажира и сказал:

– Правильно, правильно, ребят. Так их и надо. Житья нет.

После этого он невозмутимо отправился дальше по вагону и вскоре исчез за дверями.

– Слыхал, что ветеран сказал? – спросил главный, глядя мужчине прямо в переполненные ужасом глаза.

Тот неуверенно кивнул. Можно было только предполагать, какая мыслительная работа велась его перепуганным мозгом в тот момент. Вряд ли, впрочем, подобную работу можно выразить словами – скорее всего, выйдет невнятный набор междометий и обрывков фраз. Единственное, что он понимал точно – это то, что сидевший перед ним был главный, а стало быть, и беседу, если, конечно, подобное слово в такой ситуации возможно, вести надо именно с ним. Но как раз по лицу главного было ясно, что никакая беседа невозможна. Единственное, что возможно и даже необходимо – это постараться не усугубить ситуацию неправильной реакцией. Но какая в такой ситуации должна быть реакция, он тоже не знал.

– Погодите, ребята, – сказал он и приподнял руку, будто защищаясь. – Я. подождите. Я – не кавказец. Я – русский. По матери. А отец – да… ингуш, но я его даже не видел… он ушел от нас.

Речь его не произвела никакого впечатления на сидевших вокруг.

– Ну ты мне еще всю свою родословную расскажи, – усмехнулся главный. – Я тебя спрашиваю еще раз: ты понял, что дед сказал?

Мужчина на секунду растерялся, но потом неуверенно кивнул головой.

– А если понял, накажись, – сказал главный и, упершись локтем в ногу, выставил внушительных размеров кулак прямо перед лицом пассажира. Кулак был обернут в прозрачный полиэтиленовый пакет, в которые упаковывают фрукты в супермаркетах.

– Как? – испуганно спросил мужчина, уставившись на кулак.

– Эх, всему вас, чучмеков, учить надо, – вздохнул вожак и поднял глаза на парня, сидящего на спинке сиденья рядом с перепуганным пассажиром. – Покажи ему.

Тот положил руку на затылок жертвы и в ту же секунду резко толкнул голову несчастного вперед на кулак. Мужчина вскрикнул и откинулся назад. Из разбитого носа у него текла кровь.

– Теперь понял, как? – переспросил вожак.

Тот кивнул, шумно втягивая ноздрями кровь, как будто пытался вернуть на место то, что вытекло.

– Ты руки-то потом вымой, – сказал вожак сидящему на спинке, – а то я с тобой здороваться не буду.

– Ну а теперь сам, – сказал он окровавленному пассажиру.

Понимая, что деваться некуда, тот несильно стукнулся об кулак лбом.

– Ты че, макака, в детском саду, что ли? – разозлился главный. – Быстро наказался! И не лбом, бля, а рожей своей неумытой!

Тот попытался еще раз удариться, но вышло по-прежнему неуклюже.

– Сильнее, сука! – заорал главный.

Мужчина, зажмурившись, ударился еще раз.

– Сильнее, я сказал!!!

Следующий удар был встречным. Кровь брызнула в разные стороны, и все повскакивали с мест. Мужчина откинулся назад, держась за разбитое лицо и раскачиваясь от боли.

– Бля, сука! – завопил тот, что сидел на спинке. – Всего, блядь, меня заляпал!

И он со всей силы двинул пассажиру кулаком в ухо.

От удара тот опрокинулся набок, ударившись головой о стекло. Его потянули за рукав куртки, возвращая в вертикальное положение. Теперь его голова болталась на плечах, как у тряпичной куклы. Он попытался сплюнуть выбитый зуб, но тот завяз в стекавшей с нижней губы красной слюне и повис на кровавой нитке. Он попытался еще раз сплюнуть, но у него снова ничего не вышло, и он рукой смахнул кровавую жижу на пол. После чего он откинулся назад, закрыв глаза и стеная от боли.

– А теперь пересаживайся, – сказал главный.

– Что? – испуганно приоткрыл глаза пассажир, тяжело дыша.

– Глухой, епти? Пересаживайся на обратный поезд. Ты же хотел за документами в окно? Ну вот и давай.

– Что?

– Бля, вот ты заебал. Ты по-русски не понимаешь, что ли? Ну, ты, бля, совсем тупой. Лезь в окно. Мы добрые, подсадим.

– Слышь, Гремлин, на хера париться? – подал голос один из компании. – Еще застрянет. Или нас всех соплями своими зальет. Пусть из тамбура сигает.

Главный стянул окровавленный пакет с кулака и брезгливо сбросил на пол. Затем сплюнул и чертыхнулся.

– Ладно, считай, что сегодня тебе выпал счастливый билет. Полетишь с комфортом.

Встав, он подал знак остальным, и те, схватив несчастного кто за капюшон куртки, кто за рукав, потащили его в сторону тамбура. Тот, только сейчас поняв, что избиением дело не кончится, начал упираться и причитать, обращаясь к главному.

– Пожалуйста, не надо. Э-э-э… я тебя прошу. Я деньги все отдам – хочешь деньги? Забирай!

– Нахуя мне твои вонючие деньги? Мне нужно, чтобы ты исчез вместе со своими сраными деньгами.

– Куда его? – спросил один из державших, когда они вытащили жертву в тамбур.