Рай земной

Никогда, даже в молодости, у Изабеллы не было таких блестящих и густых каштановых волос, как у Магдалены, никогда она не была такой стройной, ДЛИННОНОГОЙ, гибкой. Она проклинала девушку, а потом поняла, что ей придется покаяться в смертном грехе – в ревности. Она вглядывалась в обезлюдевший выход во внутренний двор, куда Фердинанд повел >то создание – молоденькую незамужнюю девушку, чей отец был крестоносцем. Верно, такой религиозный человек будет согласен сделать свою дочь монахиней доминиканского ордена в монастыре в Мадриде. Там она проведет свою жизнь под покровом тишины, постясь и замаливая грехи. Изабелла радостно улыбнулась и кивнула дону Педро Гонсалесу де Мендосе, кардиналу испанскому и архиепископу Толедскому. Королева была уверена, что ему доставит удовольствие провести переговоры о пострижении Магдалены.

ГЛАВА 11

– Ты не сделаешь этой подлости! – Магдалена опустилась на жесткую деревянную скамью. – Монастырь! – Она посмотрела на яростное лицо Бернардо Вальдеса, и кровь застыла в ее жилах.

Все неимоверные усилия отца выгодно сбыть свой наиболее ходовой товар обратились в ничто. Он неуклюже поднялся и ткнул толстыми, унизанными перстнями пальцами себе в живот.

– Ты привела нас к такому жалкому состоянию. Твоя мать, по крайней мере, умела вести себя осмотрительно! Королева видела, как ты и король прошли в патио. Боже мой! Там были сотни свидетелей. Ее величество не слишком любит, когда ее унижение выставляют на всеобщее обозрение, мрачно заметил он.

Магдалена вспыхнула и потянулась к отцу, сгорая от желания выцарапать ему глаза – этому холодному, бесчувственному, тупому человеку!

– А что мне оставалось делать, когда его величество взял меня за руку и повел ее дверям, ударить по лицу и оттолкнуть? Он не дал мне другого выбора! Я делала вседля того, чтобы не подавать ему надежды, с тех пор как ты привез меня во дворец.

– Если бы у тебя хватило мозгов или врожденной хитрости с большей пользой использовать твой пол, ты никогда бы не стала отвергать короля. Если бы ты хорошо отнеслась к нему, то смогла бы назначить тайное свидание на более позднее время, и ее величество не была бы так разгневана.

Магдалена смотрела на Бернардо Вальдеса, словно на насекомое.

– Единственное, о чем я сожалею, что не убила тебя тогда, на конюшие, – со сдавленной яростью сказала она.

Бернардо покраснел от стыда и быстро оглядел комнату, чтобы убедиться, нет ли здесь какого-нибудь оружия. Ничего не было. Рот его искривился в жестоком подобии улыбки.

– В прошлый раз, когда ты пыталась совершить такой противоестественный поступок, я избил тебя.

– Ты приказал своему конюху крепко держать меня, пока сам извергал свой гнев, – презрительно сказала Магдалена. – Противоестественно продавать свою дочь, чтобы с ней развратничал и пользовался ради своей прихоти король. Моим настоящим отцом, к которому я была привязана всем сердцем, был Бенджамин Торрес. А ты – не более чем бык, который, возможно, произвел меня. Однажды я слышала, как моя мать говорила своей кузине Лусии, что она не уверена, кто мой отец. В то время, когда я была зачата, она была любовницей молодого графа. Тогда я плакала. А теперь я день и ночь молюсь, чтобы это оказалось правдой!

Бернардо хотел ударить ее, но она была горячего нрава и сильная, несмотря на изящную фигуру. Не обращая внимания на оскорбительное обвинение, хотя он давно уже подозревал, что это правда, Вальдес сказал:

– Сейчас, поскольку ты не подчинилась приказам моим и матери тоже, ты пострадаешь от последствий.

– Скажи мне, заплатит ли ее величество за меня взнос, чтобы освободить от меня двор, или тебя заставили вынести и это последнее бремя? – Она знала алчность Бернардо, поэтому этот вопрос был небольшой местью.

Его густо покрасневшее лицо выдавало правду.

– Стать монахиней доминиканского монастыря в Мадриде большая честь, которая дорого стоит. Ты принесла мне одни огорчения. Я с удовольствием избавлюсь от тебя.

Он отвернулся, чтобы уйти из ее комнаты, но задержался немного и устремил на нее зловещий взгляд.

– Постарайся воздержаться от своих дурацких выпадов. Если ты будешь слишком раздражать меня, я в любой момент донесу на тебя в святую палату. Тебе прекрасно известно мое влияние на брата Томаса, – елейно закончил он, желая как можно больнее унизить эту рыжеволосую сучку.

Он хлопнул тяжелой дубовой дверью, а Магдалена села, застыв от ужаса. Монахиня, запертая в келье на всю оставшуюся жизнь, чтобы поститься и молиться. Никогда больше ей не почувствовать свободы скачки на Блоссом по равнинам Андалузии, не ощутить, как ветер треплет ее волосы, никогда больше не вдыхать запах жирной плодородной земли после весеннего ливня. Никогда больше не ощутить губ Аарона, его прекрасное тело. Он так никогда и не узнает, как она любила его!