Рай - здесь

Как противоречиво женское сердце! Теперь, когда Хью предлагал свою помощь, Джин вовсе этого не хотелось. Мужчины действительно много работали на полях в эти дни, а по ночам Хью занимался бухгалтерией в своем кабинете. Скорее всего, она и раньше мечтала ни о помощи, а о готовности помочь. К тому же, в Джин был сильно развит женский инстинкт — инстинкт обслуживать мужчин, и она прекрасно понимала, почему миссис Уилстэк делает все за своих сыновей. Это было нужно не столько им, сколько самой Лауре. Джин встала.

— Что ж, зачтем предложение, как совершенное доброе дело, — сказала она. — Мне не трудно помыть тарелки, ведь вам еще работать в поле.

— Я хотя бы отнесу поднос, — предложил Хью.

Пока он носил чашки и тарелки, Джин наполнила раковину теплой мыльной водой.

— Джин, — вдруг позвал ее Хью. Голос его снова стал серьезным. — Не слишком увлекайтесь готовкой к Рождеству. В такую жару не стоит торчать у плиты. Перед праздниками нам привозят еду самолетом. Скажите мне, что нужно, и все будет.

— Спасибо, Хью. Мы обсудим это с миссис Уилстэк.

Он зачем-то потоптался на кухне еще две — три минуты.

— Знаешь, — вдруг произнес он, — ты сегодня такая тихая...

Джин повернулась к молодому человеку. Как могла девушка смотреть на такого мужчину, как Хью, чувствовать то, что чувствовала, и не показать себя при этом дурой?

Джин склонилась над раковиной и сказала:

— Наверное, это от того, что я думаю. Думаю о своей будущей жизни. В городе столько всего замечательного... Я планирую.

— Ты ждешь и хочешь этого?

— Конечно. А как бы ты чувствовал на моем месте? Театры, огни, музыка... и друзья.

Энтони позвал Хью с улицы, тот крикнул: «Иду!» и через минуту уже был за дверью.

Джин тяжело вздохнула. Хью постарался быть с ней милым... скорее всего, чтобы выразить свою признательность. Кажется, ей не удалось с достоинством принять его благодарность.

Глава 12

Рождество выдалось жарким и тихим. Накануне они полночи просидели, делая украшения для старого дома, и с утра Джин решила выспаться. Сочельник все провели за кухонным столом, мирно разговаривая и вспоминая прежние времена и рождественские традиции Стирлинг-даунс. Хью достал бутылочку старого вина, и они смаковали божественную жидкость, покуривая и болтая. Только Мэтт торчал во дворе, не в силах оторваться от лошадей, которые утром должны были доставить семью в старый дом к дяде Джеку.

Солнце еще не поднялось, но Джин уже проснулась. Она лежала в кровати под одной простыней и с ужасом думала — неужели может быть еще жарче! Вскоре она услышала голос Мэтта — он чистил и седлал лошадей. Потом раздались тяжелые шаги — или Энтони, или Хью, — кто-то из них тоже проснулся рано.

Едва стало светать, в дверь Джин просунулась взлохмаченная голова Мэтта. Джин приподнялась на локте и улыбнулась.

— Привет, Мэтт! Счастливого Рождества!

— Счастливого Рождества, — прошептал мальчик. — Хью послал меня посмотреть, проснулась ты или нет.

— Я — да, а остальные?

— Тоже, только мама делает вид, что спит. Не вставай пока, Джин, ладно? А то ты все испортишь.

— Не буду, а что ты замышляешь?

— Через минуту скажу.

Он исчез, и Джин снова легла. У Мэтта был очень таинственный, по-настоящему «рождественский» вид. Девушка увидела в окно, как он деловито выбежал во двор и начал рвать листья... И тут она услышала одну из самых прелестных рождественских песен: «Ангелы пропели благую весть». Кто-то включил радио. И это был не Мэтт.

Мэтт вернулся в дом, и в кухне послышались голоса — шепот, потом чей-то тихий смех. Шаги в коридоре. Мэтт, все еще в пижаме, снова просунул голову в дверь.

— Мы можем войти? — спросил он.

— Почему бы и нет...

Мэтт широко распахнул дверь, и в проеме появился Хью с подносом. Он не смотрел на Джин — только на поднос, боясь уронить что-нибудь. Лишь поставив завтрак на столик у кровати, Хью поднял глаза на Джин и с улыбкой сказал:

— С Рождеством! Я все приготовил сам. — Он вернулся к двери, потом снова повернулся к Джин и добавил: — Ты не знала, что я это могу, да?

Джин попыталась сказать «Счастливого Рождества!», но у нее перехватило горло, а когда она справилась с дыханием, Хью уже вышел.

Джин смахнула слезы, которые выступили у нее на глазах, и посмотрела на поднос. Все было очень красиво разложено, а сбоку на салфетке лежала дубовая ветка, перевитая красной ленточкой, и маленький соблазнительный сверточек.

Она села на кровати, одернула ночную рубашку и поставила поднос на колени. В открытую дверь было видно, как молодые люди с подносом торжественно направляются к спальне миссис Уилстэк.

— Кто бы мог подумать... — пробормотала она.

Джин взяла в руки подарок, но никак не могла отважиться открыть его. Девушка решила сначала глотнуть чая, будто он мог придать ей мужества.

— Ты уже открыла? — Это был снова Мэтт.

— Нет... оставила на потом, как самое вкусное.

Мэтт ждал, и Джин начала развязывать ленточку.

В коридоре появилась миссис Уилстэк со старшими сыновьями.

— Ну, Джин, открывай, мы умираем от любопытства — понравится тебе или нет.