Рай-отдел

— Так махорки целый ящик по случаю достался, а сигарет разве напасешься, — оправдался гость, вновь хлопая себя по карманам. — Подыми сигаретку, то дело. Может, отрезвеешь. Сделанного не вернешь, это верно, но о смысле настоящего момента можно б и поразмыслить. Здесь папироску кладу. И спички. Можешь не возвращать — я у тебя зажигалки иной раз заимствую. Так что в расчете будем.

— А вороватый, значит, я?

— Ты масштабы не сравнивай. Я же чисто по-соседски, от вашей конторы не убудет, — пробубнил душегуб, спрыгивая в духоту чердака. — И да, ежели мстительность свое возьмет, маузер попроси. Я за здешнее бытие не особо цепляюсь, но от ломика загибаться — то вовсе не по мне. Бескультурно это, понял?

Игорь промолчал. Было слышно, как бухают по мосткам чердака сапоги гостя-соседа. Уходит гаденыш. Вот, мля, таких прохорей, смятых в лихую «гармошку» и заправленных в них брюк «в рубчик» уж сто лет не доводилось видеть. Нет, не сто, поменьше, конечно. Впрочем, изнутри время оказалось вовсе не таким, как о нем думалось при жизни…

Солнце жарило лицо, даже сквозь веки пыталось выжечь зрачки. Раньше бы не выдержал.

Шевелиться не хотелось. Или не было сил? Как этот полудурок сказал? «Бестелесничание»? Идиотская формулировка. Хотя интуитивно понятная…

Многое было понятно. И любитель начищенных прохорей ни словом ни соврал, хотя и зияла в его тезисах пара уклончивых моментов. Означает ли «того не бывает» что того и не может быть? Невозможно уйти назад в полную жизнь или все же возможно? В жизнь, с ее непрерывно летящим временем, рисками и заботами, жадностью ко всему, деньгами, вкусной и невкусной жратвой, сексом.

Хотелось застонать в слепящее небо, но Игорь лишь вздохнул. Почему в промелькнувшей жизни главным оставалась Вика? Вроде и не короткая жизнь просвистела, а… Вернуться бы к ней.

А ведь Вика никуда не делась. Ее можно увидеть через окно, можно позвонить и услышать голос. Наверное, можно подстеречь календарно подходящий день и перехватить ее у подъезда. Или в гости впереться. Все рядом, все возможно. С чего ей прописку менять? Теоретически можно подловить ее двадцатилетней, какой только на фотографиях и видел. Недурная ведь возможность…

Откуда это ощущение бессмысленности и бесполезности любых попыток?

В приливе злобы Игорь легко вскинул свое тело, шагнул к сиротливо белеющей папиросе и коробку спичек…

«Планы партии — выполним!» ободряюще заявлялось на коробке, но спички все равно падали из пальцев, тихо постукивали по горячей кровле. Игорь все-таки управился с прикуриванием, сухая «примка» пыхнула невыносимо ароматным дымом — ух, в голову ударило, словно в былое время стакан принял. Экономненько так выходит, это да.

Пальцы уже куда легче собирали спички, Игорь запихнул их обратно в «Планы партии», по-солдатски дотянул сигарету до конца, аккуратно затушил. В такую жарищу только пожара нам не хватало…

Губу, обожженную «бычком», пекло. Остались еще чувства, и вся наша жадность при нас оставалась. Еще бы папироску. И разобраться в «здешних обстоятельствах». И попробовать вернуться…

Последнее из желаний было бессмысленным, и Игорь о том знал точно. Но хозяйственники — люди жутко упертые и недоверчивые. Нужно не поддаваться обреченности и попробовать. Видимо, блок какой-то в мозгу появился — «бессмысленно, бессмысленно…». Ложное знание внедрилось. Впрочем, если и не ложное, то данное обстоятельство ничего не меняет. В ближайшее неопределенно-космическое время гражданину Любимову все равно абсолютно нечем заняться. Отчего же не попробовать разобраться? И Ванюше «бровки загнуть колесиком», мать его так…

Гвоздодер подбираться не желал. Пришлось поднимать обеими руками. Сжимая приятно горячее оружие, Игорь поплелся к слуховому окну. Все же странное ощущение: тело невесомое, а в руках словно якорь — короткий, неестественно массивный и…

Он, якорь-гвоздодер, сугубо материальный, а вы, гражданин, следовательно, наоборот…

Призрак, да?

На четвертом что-то пьяно орала Тать-Вана, и призраку пришлось на всякий случай двинуться к другому лифту… Спустился на первый этаж, открыл столовую. Банки с тушенкой ждали в глубине шкафчика. С трудом вскрыл одну, поковырял вилкой. Жирное мясо впихивалось в желудок трудно, разогрел на сковородке, пошло легче. Без хлеба, конечно, не особо…

Вторую банку Игорь не доел — и так ощутил себя чудовищно тяжелым, словно пару тех гвоздодеров и заглотил. Э, не надо было от жрачки отвыкать.

Неспешно запив чаем, отправился в свои края. В подвале невыносимо воняло курицей, просто до тошноты. Очень живое чувство, что б его…

…— Они из похода вернулись, ну а мы, значит, интересуемся — ну и как там Атлантика… — повествовали из бойлерной…

Игорь дошел до складских владений, свернул в тупик, к двери, которой здесь не должно было быть. Стукнул в металл створки крюком гвоздодера:

— Эй, товарищ с маузером, вопрос имеется.

Внутри затопали сапоги, дверь распахнулась:

— Чего ломишься, открыто, — хмуро сообщил сосед.

Изнутри пахло керосином и чем-то сладким. Какао варит, что ли?

— Да ты охренел со своим керогазом! Спалишь нас враз, — возмутился Игорь.