Рай – это белый конь, который никогда не потеет (ЛП)

Когда я начал петь, одним из моих кумиров был Синатра. Я до сих пор восхищаюсь им как певцом. По мне, это один из самых выдающихся исполнителей, какие существовали. Мне нравились его фильмы, мне нравилось существование этого клана, который был у него, этих четырех знаменитых друзей. И, должен сказать, что в этом, возможно, я пытался ему подражать. Я, когда основал «Клан», имел в виду цель создать пятерых таких же значительных, как я, артистов, так как думал: «Если нас пятеро, мы сорвем банк». И потом, одному невесело, и всегда, пожалуй, немножко труднее. Мне нравилась мысль быть в пятерке сильных. Но это не вышло, потому что трудно соединить интересы и удовольствие.

Но я знаю, что Синатра, кроме того, что он певец, имел не слишком прозрачные связи. Нет, в этом я не пытался ему подражать. Наоборот, я считаю, что это именно черта моего характера – открывать карты, даже зная, что иногда этого делать не следует. Даже в любви, то же самое. Я открываю карты, то есть приглашаю других посмотреть. Может, это потому, что я чувствую себя сильным.

«Клан»

Миф о клане, наверное, это миф о молодости. Сегодня было бы просто взять пятерых талантливых и сказать: «Объединимся в клан». Это произошло бы тут же, и, пожалуй, они были бы даже довольны, что я главный, из-за извлекаемой для себя пользы. Но это не было бы хорошо, потому что следовало бы не из дружбы, а из выгоды. Тогда к чему клан? Лучше его не собирать.

«Клан» Челентано больше не существует. Однажды я сказал своим друзьям: «Лучше, чтобы я расторг с вами договор. Думаю, что этим окажу вам услугу, потому что вот вы со мной, и что? Вы не делаете ничего. Потому что каждый раз, когда я прошу на телевидении пригласить одного из вас, они меня шантажируют, говоря: «Мы возьмем его, если и ты придешь». И что мне делать? Тогда я должен ходить на телевидение каждый день. И, стараясь вам помочь, получается, что я вам не помогаю и сверх того разрушаю самого себя. Это тяжелая борьба, это сложно. Лучше, чтобы каждый из вас искал свою, другую, дорогу, чтобы каждый шел своими силами и, без сомненья, думаю, вы что-то совершите, большее, чем оставаясь со мной». Итак, «Клан» еще существует, но только как этикетка. Он стал индустриальной вещью. «Клан» - это я.

Я немного об этом сожалею. Лишь немного, если подумать о трудностях, с которыми я столкнулся, со спорами, в которых каждый раз я должен был выступать арбитром, которые рождались из зависти друг к другу, потому что каждый хотел продвинуться первым. Я собирал собрание за собранием и говорил: «Ребята, мы должны решить, кого мы должны продвигать. Решили продвигать этого? Тогда приложим все усилия, поможем ему, потому что, продвигая его, мы продвигаем «Клан»». У меня были находки. Например, с Рики Джанко. Я записал песню, которая называлась «Preghero» и которая очень хорошо продавалась. Его я записал следующим. На моем конверте я написал: «Первая часть», и добавил: «Вторая часть записана не мной, а Рики Джанко, на диске «Клана»». Люди были почти обязаны купить вторую часть, потому что им было любопытно, чем все закончится. С такими находками и другим членам «Клана» удавалось достигать больших продаж. «I Ribelli», например, были первой в Италии группой, еще до «Beatles», продавшей пятьсот тысяч копий диска со знаменитой «Chi sara la ragazza del Clan?» Как девушку «Клана» затем продвигали Милену Канту. Однако, несмотря на мои усилия, внутри «Клана» шла постоянная война. Сейчас я чувствую себя намного легче. Однако, учитывая, что хотелось бы, чтобы такое сообщество было, ясно, что небольшое сожаление остается.

Настоящий клан у меня был всегда, с детства, и он тот же, что и сейчас, вне звукозаписывающего лэйбла. Это друзья, с которыми я и работаю наравне. Ну, если быть точным, не совсем наравне. Потому что они знают, что даже когда речь идет о работе, я, парень с улицы Глюка, с ними. Но они должны быть начеку, потому что Адриано Челентано ни с ними, ни со мной. Это общественная вещь. И, в этом аспекте, наши отношения не равны. Это я несу ответственность за все, это я должен подготавливать ту вещь, которая называется Челентано, и все знают, что должны придерживаться некоторых правил, некоторых решений. Я могу сильно рассердиться, но и в ту минуту, когда я сержусь, дружба, которая есть между нами, всегда остается. Может быть, только на пятьдесят процентов мне нравится, что все зависит от меня. Часто мне этого не хочется, потому что игра идет по-крупному, и проблемы тоже большие. Иногда прямо-таки как горы.

Лучше шеф, чем босс