Рай для грешника (СИ)

Как хорошо что его сейчас никто не видит. Зубы гнилые, язык красный и в язвах, а глаза мрачные, словно бездна.

- Сомнения - дурная вещь. Они любого могут сломить. Давай я тебя от них избавлю.

И тут на Власова навалился ужас. В нос ударил запах жжёной кожи и жареного мяса. Перед глазами стала жена. Вся в огне, вопит неистово. Она падает на колени, заваливается набок и начинает кататься по полу, пытаясь затушить пламя. Ногами цепляет детскую люльку и раскачивает её. Та тоже полыхает. Меж тонких деревянных прутьев пролезает детская ручонка. Дёргается, бьётся и чернеет.

Пламя, жаркое и жадное, перебрасывается на самого Власова. Мгновенно всё теряет смысл: ад, Рай, боль жены, муки детей. Хочется лишь только, чтобы своя боль прекратилась. Чтобы всё прекратилось!

Навязчивое видение исчезло так же резко как и появилось, и вновь Герман оказался в "Небесном". А перед его лицом - злобная морда Соседа.

- Ты хочешь такую вечность? Они горят - ты горишь, они горят - ты горишь, они горят - ты горишь... И так вечно. Ты понимаешь, что такое - вечно?!

- Не хочу, - прошептал Власов.

- Вы что-то сказали? - спросила женщина.

Демона рядом уже не было.

И тут громко зазвучали колокола, звонко запел хор певчих, да так что сразу все страхи схлынули, словно и не был Герман только что в кошмаре.

- Ой, смотрите! Смотрите! - встрепенулась женщина. - Мы уже на месте.

Поезд медленно прошёл через ворота и поплыл над усыпанным ромашками полем. За ним ближе к горизонту высились стройные берёзы, а по небу кружили журавли.

"Небесный" остановился, и тут же стена разошлась, выпуская людей на волю.

- Вот мы и прибыли, - пробормотал Власов и спешно двинулся к выходу.

Сделал шаг из поезда, - а перед ним цветастое поле, аж в глазах зарябило, вдали лес, в лицо дует прохладный свежий ветерок. Словно попал в детство, яркое и беспечное.

Власов набрал полные лёгкие воздуха и выдохнул. Нет, не бывает таким чистым и прозрачным воздух на Земле.

Он повернул голову влево, потом - вправо. "Небесный" тянулся от горизонта до горизонта, а вдоль него неуверенно топтались люди. Тысячи, сотни тысяч людей.

- Боже, какое небо! - рядом с Власовым восторженно воскликнул мужчина. - Вы посмотрите, сколько звёзд!

Он сделал шаг вперёд и исчез.

Герман задрал голову. Небо и впрямь невероятно красивое. Ярко-голубое, бездонное, с редкими взъерошенными облаками, но ни единой звезды не видно, даже Солнца нет.

Власов развернулся, и в тот же миг все люди и "Небесный" исчезли, а он сам уткнулся в калитку.

От калитки к дому через яблоневый сад вилась утоптанная дорожка, а за домом слышался детский смех.

Они здесь. Это же ведь мальчики смеются!

Герман толкнул калитку, но та не поддалась.

- Тебе нельзя сюда, - прозвучал до боли знакомый голос, и из-за деревьев на дорожку вышла Юля. - Здравствую, Герман.

Голубое платье развивалось на лёгком ветерке, золотые кудри спадали на плечи, а "целованное солнцем" лицо светилось широкой улыбкой. Герман уже начал забывать, какой она была красивой.

- Здравствуй, Юль.

- Мне говорили, что ты должен прийти.

Власов протянул руку, но дальше калитки она не прошла, упёрлась в невидимый барьер. А как хотелось коснуться её, обнять, поцеловать... Но Рай оказался с хитринкой.

Герман опустил руки.

- Я рад тебя видеть, - тихо проговорил он. - Как вы тут?

- Здесь спокойно и хорошо.

- Я хотел попросить прощения, - осунулся Герман. - Но я не уверен, что имею на него право.

- Эх, Власов, каким был таким и остался, - мягко сказала Юля. - Я не виню тебя. Всё что происходит на Земле - это жизнь. Рождение, радость, горе, слёзы, смех и даже смерть - это всё жизнь. А как можно кого-то винить за жизнь?

- Юль, а тебе... вам было больно?

- Всё уже прошло. Всё хорошо, Власов.

Детский смех стал ближе. Среди яблонь мелькнуло два силуэтика, а через секунду ребятишки с хохотом вылетели Юле в ноги.

Димка и Тимка, взрослые уже мальчуганы. Восемь лет - это по Земным меркам. Волосы как у Германа - угольные, а весёлые глаза и губы бантиком - уже мамины.

- Дяденька, привет.

- А ты с Земли?

- Мы тоже там были, да Тимка?

- Только маленькие. Вот такие.

Димка чуть развёл руки.

Не знает малышня Власова. Откуда ж им его знать? Да и не нужно. Папаша убийца - чем тут гордиться.

- Бегите, на качели покатайтесь, - подтолкнула их в спины Юля, и ребятки стремительно унеслись прочь.

- Выросли, - проронил Герман.

Юля кивнула.

- Всё меняется. Даже здесь.

И тут под ухом заверещал Сосед.

- Гера, нас засекли. Пора уходить.

- Я хотел тогда с вами умереть, - не обращая на него внимания, продолжал Власов.

- А кто бы тогда людям дорогу в Рай показал?

- Гера, ангелы уже здесь, - не унимался Сосед.

Власов обернулся. Вот они, в традиционном белом троица через поле к нему движется.

- Знаешь, Юль, как бы я себя не вёл...

Герман повернулся к дому, но не было уже ни дома, ни сада, ни Юли с детьми, лишь чистое поле.

- Я вас всегда любил, - закончил он.

Вот и всё. Увидел жену и детей, и хватит. Провались теперь в ад, грешная ты душонка.

- Беги, Гера, беги!

Власов никогда не предполагал, но оказалось, демон может бояться. Дрожь начала проскакивать в его криках.