Рай

Закончив разгрузку, они двинулись в путь, каждый тащил свою ношу. Во главе каравана шагал его надменный предводитель, размахивая тростью и сурово поглядывая на изумленных зевак. Город был невелик и с виду пустоват, однако нависавшая над ним высокая гора придавала ему вид таинственный и мрачный, словно здесь разыгрывались трагедии. Двое украшенных бусами воинов прошли мимо, гладкие тела разукрашены охрой. Кожаные сандалии шлепали по дороге, в такт им раскачивались копья, тела были слегка наклонены вперед, напряженные, спешащие. Воины не глядели ни вправо, ни влево, лица их излучали уверенность и стремление к цели, чуть ли не священный долг. Волосы были заплетены тугими косичками и окрашены в тускло-красный цвет, как здешняя почва, такого же цвета были и шуки^[34] из мягкой кожи, переброшенные по диагонали с плеча к бедру и спускавшиеся ниже до колен. Мохаммед Абдалла обернулся к своим подчиненным, презрительно скалясь, указал тростью на воинов:

— Дикари! — произнес он. — Стоят дюжины таких, как вы.

— Создает же Бог таких существ! Они словно вылеплены из греха, — отозвался молодой носильщик, всегда первым встревавший в разговор. — Жуткие с виду, правда?

— Почему они такие красные? — подхватил другой. — Наверное, кровь пьют! Ведь это же правда? Что они пьют кровь?

— Только посмотрите на лезвия их копий!

— И они умеют ими пользоваться, — добавил один из охранников, понижая голос, чтобы не навлечь на себя гнев начальника. — Можно подумать, это ножи, кое-как прикрученные к палкам, но они могут понаделать бед. Особенно с их военной подготовкой. Они только этим и занимаются — либо нападают на другие племена, либо охотятся. Чтобы стать полноправным воином, нужно загнать льва. Убить его и съесть член. Каждый раз, когда воин съедает член льва, он вправе взять очередную жену, и чем больше членов съест, тем знатнее будет у себя в народе.

— Ялла! Ты все выдумываешь! — закричали остальные, смеясь над рассказчиком, отказываясь верить в подобные небывальщины.

— Это правда, — запротестовал охранник, — я сам видел. Спросите любого, кто странствовал в этих местах. Валлахи, я говорю правду. А когда они убивают мужчину, отрезают от него кусочек и хранят в особом мешке.

— Зачем? — поинтересовался разговорчивый молодой носильщик.

— Ты спрашиваешь, зачем дикарь что-то делает? — резко обернулся к нему Мохаммед Абдалла. — Потому что он дикарь, вот почему. Таков он есть. Ты же не спрашиваешь акулу или змею, почему она нападает. Точно так же и дикарь. Такова его природа. А ты поучись шагать быстрее со своей ношей, а говорить поменьше. Все вы — толпа плаксивых баб, вот вы кто.

— Вера у них такая, — сказал чуть погодя охранник.

— Я считаю, это недостойно, жить так, — сказал молодой носильщик и навлек на себя пронзительный, устрашающий взгляд Мохаммеда Абдаллы.

— Цивилизованный человек всегда сумеет победить дикаря, даже если дикарь сожрет члены тысячи львов, — подхватил другой охранник, родом из Коморо. — Одолеет его знаниями и хитростью.

Караван быстро добрался до места — до магазина в конце узкого проезда рядом с главной дорогой. Перед магазином была круглая росчисть, чисто выметенная, обсаженная хлебными деревьями. Магазином управлял приземистый толстячок в широкой белой рубашке и мешковатых штанах. В его тонких, аккуратно подстриженных усах мелькала седина, и в волосах тоже. Внешность и речь выдавали в нем человека с побережья. Он засуетился среди носильщиков, уверенно и властно распоряжаясь и словно вовсе не замечая Мохаммеда Абдаллу, который пытался вмешаться, повторял его команды.

4

Воздух здесь, у подножья горы, был резким, и такого лилового оттенка света Юсуф нигде прежде не видел. Ранним утром вершина горы скрывалась за тучами, но постепенно солнце набирало силу, тучи рассеивались, проступал вмерзший в лед горный пик. По эту сторону простиралась вдаль плоская равнина, по другую, рассказывали ему те, кто там побывал, живут пропыленные дикие воины, которые пасут скот и пьют кровь своих животных. Они считают войну самым благородным занятием, говорили ему, и гордятся учиненными жестокостями. Величие их вождей измеряется тем, сколько скота они сумели угнать у соседей, сколько женщин увели. Когда они не сражаются — украшают свои тела и волосы с тщанием распутных женщин. Постоянные жертвы их набегов — земледельцы, живущие на склонах горы, там, где дожди орошают почву. Эти земледельцы по несколько раз в неделю приходят в город продавать свой урожай — плоскостопые, выдубленные солнцем, такие люди вряд ли расстанутся с родными местами и отправятся в далекое путешествие.