Рай

О том, что приближаются солдаты, они узнали, когда по дороге мимо лавки пробежали мужчины. Было далеко за полдень, в эту пору люди обычно гуляли по уже не таким жарким улицам, дышали воздухом, беседовали, а другие возвращались из города по домам. И вдруг небольшие группки начали дробиться, кто бежал прочь с дороги, кто в сторону деревни, вопя что-то про аскари. Халил ворвался в дом, выкрикивая предостережения, Юсуф уже поспешно запирал лавку. Они засели в этой сумрачной пещере, сердца гулко стучали, парни ухмылялись друг другу. Поначалу мощные запахи товаров мешали продохнуть, но к духоте они вскоре приспособились. Сквозь щели в дощатой стене можно было разглядеть отдельными пятнами росчисть, участки дороги. Вскоре появилась колонна солдат, маршировавших в неспешном и точном порядке за офицером-европейцем, тот был весь в белом. Колонна приблизилась, стало видно, что немец — высокий и тощий, молодой, и он улыбался. Парни и сами обменялись улыбками, Халил отодвинулся от щели, в которую поглядывал, со вздохом откинулся к стене. Аскари маршировали босиком, идеально держали строй. Офицер свернул на росчисть перед лавкой, и его солдаты резко свернули за ним. На росчисти колонна распалась, словно ожерелье, у которого порвали нить. Солдаты молча искали клочки тени, швыряли на землю поклажу и усаживались сами — с широкими улыбками, вздыхая. Офицер несколько мгновений постоял, созерцая дом и запертый магазин. Затем, все еще улыбаясь, он — по-видимому, вовсе не спеша — направился к ним. Как только офицер отошел подальше, его люди принялись болтать между собой и смеяться, один даже выкрикнул ругательство.

Юсуф не отводил глаз от щели, следил за вечно ухмыляющимся немцем и чувствовал, как его собственное лицо сводит гримаса испуга. Офицер остановился на террасе, потом сдвинулся и пропал из поля зрения. Снова были выкрикнуты какие-то приказы, на террасу внесли походный стул и складной стол. Офицер сел, его лицо оказалось в нескольких дюймах от лица Юсуфа, по ту сторону деревянной стены. Теперь Юсуф разглядел, что офицер не так молод, как казалось издали. Кожа на его лице была туго и гладко натянутой, словно после сильного ожога или болезни. Улыбка была постоянной уродской гримасой, зубы торчали наружу, словно туго натянутая плоть лица уже начала гнить и вокруг рта провалилась. Это было лицо трупа. Юсуф пришел в ужас от такого уродства и бросавшейся в глаза жестокости.

Аскари вскоре поднял на ноги сержант, с виду сильный, свирепый, похожий на Симбу Мвене, подумал Юсуф. Они собрались небольшими группами, ждали, ворча. Все поглядывали в сторону немецкого офицера, а тот смотрел прямо перед собой, время от времени поднося к губам стакан. Он не отхлебывал напиток, но прислонял край стакана к своему уродливому рту и вливал жидкость прямо туда. Наконец он глянул на солдат и кивнул.

Аскари кинулись выполнять приказ еще прежде, чем сержант продублировал его словами. С поразительной скоростью и точностью они выстроились в ряд и застыли по стойке смирно, а затем разбежались во всех направлениях, разбившись на тройки. Трое солдат остались охранять своего командира, по одному по обе стороны от входа в лавку, а третий обходил лавку дозором и в какой-то момент распахнул дверь в сад. Офицер поднес стакан к губам, наклонил его, вливая жидкость в рот. Он жадно ее всасывал, лицо его покраснело от напряжения. Мелового цвета жидкость пролилась ему на подбородок, и он утерся тыльной стороной кисти. Аскари, проникший в сад, вернулся и доложил командиру об увиденном. Юсуф не сразу сообразил, что говорит он на суахили — мол, в саду есть плоды, но больше ничего нет и дверь в дом заперта. Офицер не смотрел на солдата, но когда тот закончил и отошел в тень под деревом, офицер повернулся и уставился на заколоченную лавку. Юсуфу помстилось, будто немец смотрит ему прямо в глаза. Спустя, как ему показалось, долгое время аскари начали возвращаться, они пели и орали, и гнали перед собой пленных. Росчисть заполнилась толпой мужчин. Немец поднялся и вышел на край террасы, сложив руки за спиной. Яджудж и Маджудж, шепнул Халил на ухо Юсуфу. Почти все пленники выглядели испуганными, когда их сгоняли в центр росчисти. Они молча переглядывались, как люди, оказавшиеся в незнакомом месте. Но некоторые нисколько не огорчались, переговаривались между собой, осыпали дружелюбными ругательствами аскари — те, правда, не вступали в шуточную перебранку. А выждав несколько минут, прошлись между забавниками и угомонили их резкими затрещинами. Стерли ухмылки с их лиц.

Когда все аскари вернулись и все пленники, уже не улыбавшиеся, были собраны в центре росчисти, сержант поднялся на террасу за инструкциями. Немецкий офицер кивнул, и сержант удовлетворенно гавкнул, прежде чем обернуться к своим подчиненным. Пленников построили в два молчаливых ряда и в густеющем сумраке повели их в сторону города. Немецкий офицер возглавил шаркающую колонну — плечи расправлены, движения нарочито сдержанны. Белая униформа сияла в угасающем свете.