Рагу из дуреп

Что такое человек? По сути, крохотная пылинка среди вселенской пыли. Только его сознание бесконечно и всеобъемлюще, но и оно сливается с вселенским сознанием. Пока я только набираю свою корзину яблок из этого Эдема. Уже нет того ржавого балласта, который ограничивал мою свободу. И я могу брать яблок столько, сколько захочу. А сколько захочу? Ведь когда мы руководствуемся лишь зовом чувств, боль приходит обязательно. А когда нами руководит опыт, мы теряем остроту чувств. И так плохо – и этак нехорошо. Где же золотая середина?

Что-то звякнуло. Посмотрела – обручальное колечко выкатилось из сумки и ударилось о ключи. Ключи от моего дома на целых полгода.

Чего же я хочу? Многого. Очень многого.

В динамике полыхал Дебюсси...

СВЕРБИТ, ШТОЛЯ?

В ней жила душа перелётной птицы. А может, и нет. Может просто душа её была всегда полна экстаза. Люди, которые знали её ни один год, не понимая этого странного её состояния, озадаченно наблюдали, как не сидится ей на месте, качали головами и делали выводы: неприкаянная какая-то, двадцать два года, а гнезда не вьёт. Замуж не идёт. Чего от жизни хочет, и сама не знает. Хотя мужской пол увлекает. Беспокойная, с распахнутыми и всегда почему-то полными восторга глазами, она пальпировала клавиши пианино в сельском клубе, куда приехала поднимать районную культуру. И, наполняя экзерсисами пустынную прохладу актового зала, спрашивала у случайного обескураженного слушателя:

– Нравится?

– Ага, – оробело кивал тракторист Васёк и, стесняясь, просил сбацать его любимую песенку «Не женитесь на курсистках, они толсты, как сосиски». Но ничего подобного она не бацала, и, захлопнув лаковую крышку, приступала к допросу:

– Видишь, Васисуалий, ту картину?

– Ага, – ещё больше робел Васёк, которого она упорно именовала Васисуалием.

– Это Айвазовский. Знаешь такого?

– Не-а, – не кривил душой Васёк. – Не встречал.

– Так запомни, Васисуалий: Айвазовский. Культурный человек его должен знать. Ты ведь культурный человек, правда?

– Н-ну! – польщенно краснея, соглашался «Васисуалий». Как-никак, помимо семилетки, у него были ещё и механизаторские курсы.

– А вот смотри, видишь: пробиваются солнечные лучи сквозь облака?

– Эт тучи, – басом поправлял Васёк. – Облака – оне… не такие тяжеленные. Тучи эт.

– Ну, тучи, – не спорила она. – А вот скажи, Васисуалий, что здесь изобразил художник: рассвет или закат?

– Чо? – изумлялся Васёк, глазея на репродукцию. Рассвет это или закат, не имело для него никакого значения. В его жизни они вообще шли параллельно – день в день, ночь в ночь. Смысл для него имели только звёзды. И лишь потому, что когда они появлялись, можно было упасть в горячее жнивьё и на пару часов забыться. Остальное время, от зари утренней до зари вечерней, он перебирал рычаги и, чертыхаясь на чём свет, поминал заезжего лектора, который что-то там нёс про кондиционеры к сельхозтехнике.

– Ну что, Васисуалий, так и не знаешь – рассвет или закат?

Он глядел на умствующую зануду, совсем не похожую на простых, как валенок, жизнерадостных сельских девок, и думал: «А иди ты… Вы то есть... идите…» И в то же время очень ему не хотелось ударить перед ней лицом в грязь. Хотя вот убей, не видел он у этого Айваза… как уж его, маляра этого, в общем… никакой разницы в рассветах-закатах.

– Дак… рассвет вроде б то.

А сам думал: «Или закат… отстаньте только. Зануда!»

Зануду звали Асиёй. В Поволжье, где много этнических имен, это ни у кого не вызывало удивления. Асия так Асия. Хоть горшком назови... Но оно имело свою историю. По Геродоту Асия была женой Прометея. По ещё одним источникам она была матерью скифов и от неё пошло всё их царство. А ещё так звали одну из древнегреческих нереид. Но назвали так Асию не потому: папа Асии, Рамазан Русланыч, чтил одного из пророков и мечтал назвать дочку Айшой – по имени одной из самых юных жён того пророка, любимой им за ум и талант.  Мать же Асии считала это антисоветским извращением. Она была русской, преподавала в каком-то институте какую-то литературу и, неустанно развивая собственную личность, романтически мечтала о высокой любви для дочери. Потому предложила назвать девочку в честь тургеневской Аси. Вот и нашли компромисс.