Рагана

Я спустилась обратно и кинулась к дубовому столу, на котором стояли ровными рядками зелья, которые я не успела убрать из-за появления мужа Миланы. Быстро пробежала пальцами по темному стеклу, выхватила несколько флаконов и сунула в сумку. Жаль, что не успела получить свои монетки, но эти бутылочки вполне могут сгодиться в уплату за мои труды.

- Далеко собралась? – клюнул в спину скрипучий голос Игнотия. Я вздрогнула и медленно обернулась. Старик знахарь стоял между мной и дверью. Я почти что кожей чувствовала, как уходят минуты, приближая ко мне дейвасов, и от этого ощущения все тело начинало зудеть. Мои пальцы сжимали ремень сумки, а ноги нетерпеливо подрагивали от желания сорваться в быстрый бег.

- Отойди, Игнотий, по-хорошему прошу, – если знахарь и удивился ледяному тону, которого ни разу от меня не слышал, то виду не подал. Заложил руки за спину и покивал, как будто я сказала именно то, что он от меня ожидал. От его следующих слов я заморгала растерянно, не понимая, чудится мне или старик на самом деле произнес именно это.

- Все-таки не сдержалась, значит. Ну и кого вытянула с того света? Чтобы я знал, кто такой неблагодарный в нашем Полесье обитает.

Я поперхнулась и покрутила головой.

- Женщина по имени Милана. Она зачала от блазеня. Я вытравила плод, мать выживет. Но ее муж, кажется, ополоумел от горя и решил, что это я во всем виновата, - внезапно осмелев, я выпалила:

- Присмотрите за ней, пожалуйста! Как бы муж чего плохого ей не сделал, он сейчас не в себе.

- Я – то присмотрю, – Игнотий потер подбородок. – Вот только ты куда подашься?

- Я не знаю… – как обычно, но от этого не менее пугающе.

Знахарь задумался, а потом решительно вскинул голову и хлопнул в ладоши:

- В неделе пути по северному тракту есть деревенька, зовется Приречье. Там живет мой старый друг. Полагаю, он кузнец – Бур всегда любил работать с оружием. Скажи, что я тебя послал. У них там целители не задерживаются. А вот рагана может и прижиться.

- Почему вы мне помогаете? – я стиснула ремень сумки, сама не зная, что хочу услышать в ответ. Но Игнотий только покачал головой:

- Лаумы не были злом изначально. Не являются им и раганы. Я буду рад, если вас станет больше. И раз мне выдалась возможность помочь хотя бы одной – я ей воспользуюсь без раздумий. Знаешь что, погоди-ка минутку.

Знахарь дохромал до дубового стола, пошарил по нему пальцами и нажал какие-то детали рисунка, украшавшего резные бока. Посередке стола, потревожив несколько склянок, со щелчком приподнялась крышка. Игнотий бережно достал из нее сверток и протянул мне. Я приняла его с осторожностью, а когда развернула – почувствовала, как мои глаза наполняются слезами.

Чудесные лекарские инструменты остро блеснули в лучах восходящего солнца. Купить такие было невозможно – их делали Мастера и только по личной, дружеской просьбе. Я благоговейно тронула тонкий скальпель: на его рукояти раскинула крылья птица – буревестник. Уж не тот ли самый Бур создал эту красоту?

- Но почему? – подняла я голову.

- Я же сказал, – Игнотий нахмурился так привычно, что если б мне в спину не дышали огненосцы, я бы рассмеялась, – Я хочу, чтобы умения раган не пропадали зря. Владей ими, а после передай своей дочери.

Я поклонилась так низко, что край белой косы мазнул по полу, а потом не выдержала и крепко обняла старика. Он отодвинулся первым и замахал на меня руками, словно хозяйка, загоняющая непоседливых кур:

- Не теряй времени понапрасну! Иди уже прочь, непутевая!

За мной захлопнулась знакомая дверь в коричневых разводах, отсекая очередную не сложившуюся жизнь.

Глава 3. Чеснок для ведьмы

Конь переступил с ноги на ногу и сердито взмахнул хвостом. Скакуну совсем не нравился нынешний листопад, и я была с ним согласна. Казалось, что вся влага, которой так недоставало жарким летом, наконец, прорвала небо и обрушилась на захлебнувшуюся землю. Дожди смыли листву, едва она загорелась красным и золотым. Остались только кривые лапы деревьев, протянутые к небу с безмолвным вопросом: «За что?». Дороги развезло: и конь со смешной кличкой Пирожок, и я, угрюмо сутулящаяся на его спине, были одинаково забрызганы грязью.

Я потрепала Пирожка промеж ушей и тяжело вздохнула:

- Не знаю, какой прием нас поджидает впереди, но еще одна ночевка под дождем меня доконает. Да и припасы заканчиваются. Заедем – вдруг повезет.

Пирожок с сомнением покосился на меня лиловым глазом и фыркнул. Но все же пошел вперед, загребая длинными ногами жидкую грязь.

Пошла вторая неделя, как я поминала Игнотия неласковым словом. Иногда просыпалась колючая совесть и покусывала мелкими острыми зубками: дескать, инструменты – то он тебе отдал. Я соглашалась и тут же вопрошала у непрошеной гостьи, почему тогда он не указал точное направление. Совесть стыдливо молчала, а дождь продолжал размывать дорогу, которая вела куда угодно, но только не к сказочному Приречью, о котором почему-то никто не слышал.