Рагана

- Я на продажу репу ращу, с чего мне расходы покрывать?

- А у нас вся Поляна высохла!

Синеглазая водяница присела на корточки перед выкрикнувшим последнюю фразу малышом и опустила руки на его плечи:

- Не бойся. Вы сделали все возможное, юные храбрые защитники. И я пришла, чтобы помочь спасти вашу страну. Ты ведь мне веришь?

Малыш, еще минуту назад обиженно выпячивающий губку и размазывающий липкую надоедливую пыль по щекам, просиял улыбкой и закивал. Лаума выпрямилась и огляделась: перед ней расстилалась Поляна. Только теперь она была жалкая, бурая, выжженная злым солнцем и беззвучно плачущая о дожде. Князь – суслик давно убрался в новые земли. От жуков-оленей остались только хрупкие панцири, рассыпанные возле гнезда. Где-то позади молодой ведьмы обреченно склонили голову посевы, молящие богов хотя бы о капельке воды. Такой засухи в этих краях еще не бывало.

Лаума опустилась на колени и уперлась ладонями в растрескавшуюся землю. Ее глаза были закрыты, губы шептали что-то беззвучно. Глинистая сушь вздрогнула, словно живое существо, пробужденное от спячки. Люди, переглядываясь, откатились от чаровницы, вернулись под защиту знакомых заборов и уже оттуда, с безопасного расстояния, продолжили наблюдать.

Лаума говорила, и в ответ на ее слова сгущался туман. Он поднимался вокруг женщины клубами, похожими на дым, уплывал в небо, но не таял, а будто наслаивался, и молочный покров становился все плотнее. Под ногами вздрогнуло раз, другой. Те, кто оказался похрабрее и ушел недалеко, охнули, когда пальцы чаровницы провалились в дерн, а из ямок брызнула вода. Сначала несмело, крошечными нитками, потекла она во все стороны. Потом все сильнее и быстрее, пока целые ручьи не побежали по трещинам и выбоинам, делая круг и собираясь в одном месте – долине, где встретили свою смерть жуки-олени. Вода заполняла низинку, и хоть та была неглубока, но потоки ручьев безостановочно стекались к ней, как будто дна у нее вовсе не было. Озерцо наполнилось до краев, и на поверхности закачались желтые полосы высохшей осоки.

Лаума медленно вытянула руки из земли и вскинула их к небесам. Испачканные глиной и песком, они казались одетыми в красные перчатки, и кто-то передернулся, разглядев в их цвете кровь. Глаза лаумы по-прежнему были закрыты, но голос звучал ровно, в полную силу. Тем, кто рискнул вслушаться в слова, почудилось видение: сизые отроги гор, пронзающих вершинами облака, и десятки хрустальных рек, сбегающих по их крутым склонам. Они несли свои воды в долины, чтобы напитать всю сеть водяных артерий, исчертивших Беловодье серебром. Над прозрачными потоками в воздухе искрились сотни радуг и сливались в одну – огромное Радужное колесо.

Запахло грозой. Вдалеке, пока только примериваясь, заворочался и вздохнул сердито гром. Робкие струи дождя огладили запрокинутые к небу лица прохладными руками. Дождь набирал силу, напаивая собой землю, от которой пошел белесый пар. Ребятня с визгом носилась по лужам, а взрослые, скинувшие кто лапти, кто сапоги, не сильно от них отставали.

Марьяна стояла рядом с лаумой и успела подхватить покачнувшуюся женщину под руку. Та улыбнулась: глаза ее снова стали васильковыми, а не грозовыми.

- Все у вас будет хорошо.

* * *

Марьяна осторожно опустилась на лавочку возле своего дома, все еще не веря, что боль ушла. Лаум было мало, и на всех их сил не хватало. Какой доброй ни оказалась синеглазая, она не пришла бы просто вылечить спину старухе. Но помощь понадобилась большому поселению, и водяница откликнулась на мольбу. Впрочем, Марьяна чуяла – эта сразу не уедет. Скажет, что надо восстановить силы, и ненароком спросит, не надо ли кого подлечить по мелочи. После ее отъезда еще долго никто не будет маяться хворями, может даже целый год. И уж точно все детки родятся здоровыми и крепкими.

Тот самый малыш, с которым говорила лаума, вскарабкался на лавку и потянул Марьяну за юбку:

- Баба! А хорошо, что лаумы вернулись?

- Хорошо, малой, а то как же, - важно кивнула старушка.

- Баба! А ты знаешь, как они дорогу-то обратно нашли? – не унимался малец. Марьяна знала наперед все, что он скажет и о чем попросит, чай, не впервой они в эту игру играли. Но старой женщине было в радость рассказывать одну и ту же сказку. Быть может, потому, что она сама когда-то в этой сказке побывала.

- Да, баб Маря, расскажи, как лаумы в мир вернулись? – поддержал малыша Авдотий. Марьяна, заплутавшая в своих мыслях, подняла голову и усмехнулась: вокруг собирались сельчане, рассаживаясь, кто на траве, кто на принесенных лавках. В основном молодежь, но были и люди в возрасте, как рыжий гончар. Взглянув на буйный пламень его волос, Марьяна вспомнила другого рыжего мужчину. Пошамкала губами, ловя ниточку рассказа, и заговорила – красивым звонким голосом, напомнившим всем слушателям, что когда-то и она была молода и прекрасна...

Глава 1. Бойся своих желаний

Я проснулась от собственного крика.