Рафферти

— Видите ли, мой мальчик… — Тилден с трудом заставил себя сохранять дружественный тон. — Видите ли, вы должны понять, что положение полностью меняется. Используя согласие Рафферти выступить с показаниями, мы можем получить ответы на многие из вопросов, на которые отказались отвечать предыдущие свидетели. В конце концов он первый профсоюзный деятель, изъявивший такое желание. Полагаю, мы должны пойти ему навстречу и сосредоточить наше внимание на конкретных фактах практической деятельности профсоюзов. Не все материалы, собранные вами с такой компетентностью, имеют в создавшейся ситуации существенное значение. Если я не ошибаюсь, их предполагали использовать лишь потому, что никто не ожидал согласия Рафферти отвечать на вопросы. По-моему, было бы напрасной тратой времени интересоваться, по крайней мере сейчас, его связями с различными бизнесменами и промышленниками. Поскольку Рафферти согласился давать показания, в нашу задачу входит выяснить все, к чему он имел самое непосредственное, самое прямое отношение.

— Мы так и намерены поступить, — подтвердил Эймс, — и, если не ошибаюсь, именно ради этого и создана наша комиссия. Я только не вижу причин, почему мы должны спускать на тормозах…

— Сенатор Тилден, я убежден, вовсе не предлагает смазать какую-то фазу следствия, — перебил его Феллоуз. — Лично же я, — он повернулся к своему коллеге и слегка улыбнулся, — лично я склонен согласиться с Эймсом и считаю, что нам следует придерживаться уже выработанной стратегии. Согласие Рафферти отвечать на вопросы не дает нам оснований отказываться от нашего первоначального плана.

Сенатор Тилден покраснел и кашлянул.

— Я вовсе не предлагаю спускать что-то на тормозах, — раздраженно заявил он. — Но нельзя же отрицать, что Рафферти всего навсего дешевый агитатор и мелкий жулик. Все, что он расскажет о своих отношениях с промышленниками и бизнесменами, будет продиктовано чувством предубеждения. Он профсоюзный деятель, и я предлагаю сосредоточить внимание на вопросах, касающихся только профсоюзных дел.

— Мы подробно займемся ими, — согласился Эймс. — Вместе с тем придется выяснить все, что касается отношений Рафферти с промышленниками и бизнесменами, и мы будем заниматься этим, как намечали ранее.

Сенатор Феллоуз, чувствуя назревающую ссору, жестом призвал Эймса к молчанию, повернулся к Тилдену и взял его за руку.

— Дорогой Хэмилтон, — сказал он. — Я знаю, вы полностью доверяете мне и как председателю комиссии, и как вашему старинному другу и коллеге и считаете меня объективным человеком. Так вот, как человек объективный я полагаю, что нам и дальше надо вести следствие в духе наших первоначальных наметок. Разумеется, мы займемся всеми сторонами деятельности Рафферти на посту профсоюзного лидера. Однако его согласие отвечать на наши вопросы не дает нам права игнорировать его деловые связи. Мы располагаем достаточно полными данными о тесных контактах Рафферти с некоторыми недобросовестными бизнесменами в целях…

— Да, да, — прервал его Тилден. — Не сомневаюсь, Орманд, что вы правильно и вполне объективно руководите работой комиссии. Я лишь предложил, учитывая внезапное решение Рафферти…

Сенатор раскашлялся и покраснел еще больше. Он понимал, что ровным счетом ничего не добился, но не хотел признаться в этом из-за Эймса — он считал его мальчишкой, выскочкой, правда, очень неглупым и обладающим всеми данными для блестящей карьеры. На какой-то миг Тилден даже обрадовался тому, что главный юрисконсульт комиссии выходец из Массачусетса и не имеет никакого отношения к его собственному избирательному округу. Сенатор знал, что сразу же после окончания расследования Эймс сделает следующий шаг и выдвинет свою кандидатуру на губернаторских либо на сенатских выборах. Несомненно, это будет грозный противник, и сенатор Тилден радовался, что ему не придется с ним столкнуться.

Но в ту минуту Тилден испытывал раздражение. Как только, решил сенатор, расследование свернет с намеченного пути (то есть как только обнаружится стремление замолчать факты обмана хозяев профсоюзами), он сейчас же вмешается.

К тому времени собрались остальные члены комиссии. Направляясь в зал заседаний, где, толкаясь, рассаживались публика и журналисты, Феллоуз подумал, что его коллега сенатор Тилден может внезапно скончаться: судя по слухам, он, несмотря на повышенное давление, по-прежнему остается великим чревоугодником.