Раджа-Йога

Мы не намереваемся обратить это чтение в рассуждение об этике или нравственности и не станем подробно рассматривать, что «правильно» и что «неправильно»; мы касались этого вопроса в других наших сочинениях. Но мы считаем себя вправе обратить ваше внимание на тот факт, что человеческий ум интуитивно признаёт «правильным», если человек стремится ввысь, на призыв высших частей ума — высшего продукта нашего развития. И наоборот, наш ум интуитивно признаёт «неправильным», если мы отступаем назад, спускаемся на низшие ступени — снисходим до потворства нашим животным инстинктам, этому наследию от прошедших и давно прошедших времён.

Нас могут привести в недоумение некоторые подробности относительно этики и нравственности, и мы не будем в состоянии «объяснить», почему одно считаем правильным, другое неправильным; и всё-таки мы интуитивно чувствуем, что самое «правильное», на что способен человек — это поступать согласно принципам, идущим от высшего полюса нашего умственного бытия, и наоборот, самое «неправильное» — делать то, что отбрасывает нас назад, к жизни низших животных, насколько это касается нашего мышления. Не то, чтобы было что-нибудь безусловно неправильное в умственных процессах и т. п. самих животных — все они правильны и совершенно естественны в животных; но мы интуитивно признаём, что спускаться вниз до животной стадии — это идти назад по ступеням эволюции. Мы интуитивно содрогаемся при виде грубых, животных вспышек со стороны мужчины или женщины, и хотя не знаем точно, почему это происходит; однако поразмыслив немного, приходим к заключению, что наша духовная, умственная часть возмущается и протестует против такого нисхождения по ступеням эволюции.

Однако из этого ещё не следует вывод, будто высокоразвитые в духовном отношении люди с ужасом и отвращением смотрят на животный мир. Напротив, нигде с таким уважением не относятся к животной жизни, как среди йогов и других духовно развитых людей. Они с любовью наблюдают жизнь животных, исполняющих свои роли в общем мировом плане, и с сочувствием смотрят на их животные страсти и вожделения, ничего не находя в них «безнравственного» или отталкивающего. Точно так же они относятся к грубости и жестокости диких племён. Всё кажется им естественным, соответствующим степени развития этих народов.

И только глядя на вырождение «цивилизованного» мира, эти высокоразвитые люди испытывают печаль и страдание, ибо здесь они видят примеры застоя вместо эволюции, вырождения вместо возрождения и движения вперёд. И не только они считают это неопровержимым фактом, но и сами вырожденцы знают и чувствуют это. Взгляните на животное или дикаря, исполняющего свои естественные жизненные задачи. Какой у них свободный, естественный вид; нет никаких признаков того, чтобы они сознавали свою «неправоту». Они ещё не узнали роковой тайны добра и зла — ещё не отведали запрещённого плода. И посмотрите на физиономии вырожденцев и падших душ нашего цивилизованного мира: как отчётливо написано на них сознание своей «неправоты», и какой у них бегающий, неспокойный взгляд. И на них тяжело отзывается это сознание «неправоты», тяжелее, чем наказания, которые на них налагают. Это нечто, называемое совестью, можно заглушить на некоторое время, но рано или поздно оно пробьётся к свету и потребует «свой фунт мяса» от жертвы.

Тяжело, не правда ли, подумать, что один и тот же поступок, совершённый одним человеком, считается правильным, а другим — неправильным. Это звучит жестоко и это опасное правило, но это истина. И человек инстинктивно признаёт её. Он не может требовать, чтобы ребёнок или дикарь обладал таким же чувством нравственной ответственности, как и зрелый, цивилизованный человек. Он может обуздывать ребёнка, укрощать дикаря ради самозащиты и общего блага, но он видит разницу или, по крайней мере, должен видеть. И это не только верно, но по мере того, как человек продвигается вперёд, он сбрасывает с себя прежние понятия о «нравственном зле», из которых он вырос, и приобщается к новым, стремясь всё вперёд и ввысь, от насилия и обуздания к любви и свободе. Идеальными условиями жизни можно было бы назвать такие, когда не было бы ни законов, ни надобности в них, когда люди перестали бы поступать неправильно не из страха наказания, а потому что стали выше подобных желаний. И хотя эти условия пока ещё только мерещатся нам вдали, постоянно совершается раскрытие высших плоскостей и способностей ума, который, проявившись вполне в человечестве, произведёт целую революцию в этике, законах и образе правления — и, конечно, к лучшему. А тем временем человечество идёт вперёд, делая всё, что только может лучшего, медленно, но неизменно прогрессируя.