Радуга Шесть

— Модель становится все более агрессивным. Он говорит, что убьет заложника через тридцать минут, если мы не пришлем ему автомобиль для поездки к стоянке вертолета в нескольких кварталах отсюда, и оттуда полетит на вертолете в аэропорт. После этого он будет убивать по заложнику каждые пятнадцать минут. Он утверждает, что таким образом заложников хватит на несколько часов. Сейчас Модель зачитывает список самых важных. Профессор хирургии из местного университета, полицейский, смена которого еще не наступила, видный адвокат, и... ты понимаешь, он не шутит, Динг. Тридцать минут с этого момента — о'кей, он застрелит первого в восемь тридцать.

— Что отвечают ему полицейские?

— Я сказал им, чтобы они передали Моделю, что требуется время для подготовки всего этого, передай нам одного или двух заложников, чтобы продемонстрировать добрую волю, но это вызвало угрозу расстрела в восемь тридцать. Эрнст постепенно теряет контроль над собой.

— Он действительно говорит это всерьез? — спросил Чавез, чтобы убедиться, что он правильно понял доктора Беллоу.

— Да, серьезен как черт. Он теряет контроль, его пугает, что ситуация становится все хуже. Моделя уже нельзя считать разумным человеком. Он совсем не шутит относительно убийства заложников. Походит на избалованного ребенка, который не нашел ничего под елкой утром Рождества. Там нет никого, кто мог бы оказать на него стабилизирующее влияние. Он чувствует себя совсем одиноким.

* * *

— Великолепно. — Чавез включил радио. — На этот раз решение было только что принято за него кем-то другим. — Группа, это Чавез. Приготовьтесь. Повторяю, приготовьтесь.

Его подготовили к тому, что следует ожидать. Один тактический ход состоял в том, чтобы дать им автомобиль — он был слишком маленьким для всех заложников, — и затем уничтожить террористов снайперским огнем. Но у него было только два снайпера и пули, выпущенные из их винтовок, пробьют головы террористов с достаточной оставшейся энергией, чтобы убить двух или трех заложников, находящихся рядом. Огонь из автоматов или пистолетов будет иметь такой же эффект. Четыре террориста — слишком много для такого варианта. Нет, ему нужно ворваться в здание со всей группой, пока заложники по-прежнему сидят на полу, ниже линии огня. Эти негодяи даже недостаточно разумны, чтобы потребовать пищу, в которую он мог бы подмешать наркотики, — или они достаточно умны и боятся получить пиццу с валиумом в ней.

Потребовалось несколько минут. Чавез и Прайс подползли к двери слева. Луи Луазель и Джордж Томлинсон проделали то же самое с другой стороны. У задней стороны здания Падди Коннолли прикрепил двойной взрывной шнур к дверной раме, вставил детонатор и отошел назад. Рядом стояли Скотти МакТайлер и Хэнк Паттерсон.

— Группа позади здания готова, командир, — доложил по радио Скотти.

— Слышу. Мы готовы у передней двери, — негромко ответил Чавез по радио.

— О'кей, Динг. — Голос Нунэна прозвучал по командной связи. — Первая телевизионная камера показывает, что террорист размахивает винтовкой, прохаживаясь вокруг заложников, сидящих на полу. Готов поспорить, что это наш друг Эрнст. Еще один позади него и третий справа у второго деревянного стола. Подожди, он берет телефонную трубку... о'кей, он говорит с полицейскими, заявляет, что готов выбрать заложника для убийства. Сначала он собирается назвать имя жертвы. Как хорошо с его стороны, — закончил Нунэн.

— О'кей, парни, все должно пройти, как во время тренировок, — сказал Динг своим солдатам. — Сейчас мы готовы применить оружие. Приготовиться. — Он поднял голову и увидел, как Луазель и Томлинсон обменялись взглядами и жестами. Луи будет первым, за ним последует Джордж. То же самое и для Чавеза — он выпускает Прайса вперед, и командир будет сразу позади.

— Динг, он только что схватил мужчину, поднял его на ноги, снова говорит по телефону, он собирается первым застрелить доктора, профессора Марио Донателло. О'кей, я все вижу по второй камере, он поднял мужчину на ноги. Думаю, пора приступать, — закончил Нунэн.

— Мы готовы? Вторая группа — доложите.

— Мы готовы, — ответил по радио Коннолли. Чавез видел Луазеля и Томлинсона. Оба коротко кивнули и положили руки на автоматы.

Чавез обеим группам:

— Мы готовы начинать. Приготовиться. Приготовиться. Падди, давай! — громко выкрикнул Чавез. Последнее, что он мог сделать, это съежиться в ожидании грохота, который сейчас раздастся.

Секунда, казалось, растянулась на целый час, и затем масса здания задрожала.

Они услышали это даже здесь, громкий металлический грохот, потрясший весь мир.

Прайс и Луазель положили свои фанаты у нижней бронзовой полосы на двери и нажали переключатели, как только услышали первый взрыв. Мгновенно стеклянная дверь рассыпалась на тысячи осколков, которые залетели главным образом в гранитный и мраморный вестибюли банка, опережая ослепительную белую вспышку и грохот конца мира. Прайс, уже стоящий у края двери, бросился вперед, и Чавез мгновенно последовал за ним, бросившись налево, сразу после того как оказался внутри.