Радуга просится в дом

В букинистическом магазине, стоя перед полками книг — старых, полуистлевших и еще совсем новых, не обласканных читателем, — Катя снова задумалась об интересной книге. На полке, прямо перед ней красовался пятитомник Есенина. Тут же стоял коричневый двухтомник Достоевского. Бочком к «мрачному гению» прислонились три зеленых томика Леонида Андреева. Катя читала эти книги и знала, что трагически мятущиеся люди, изображенные в них, не прибавят Сергею силы. Но той, новой книги, о которой она думала, здесь не было.

— Про Аллена Бомбара есть? — спросила вдруг Катя.

— «За бортом по своей воле», — подсказал с ехидством русоволосый сухенький паренек, видимо, продавец-практикант.

— Да, да.

— Про Бомбара нет. Продали.

— А новая повесть Непомнящего? Называется «Дожди».

Паренек запрокинул голову, стал искать нашумевшую в последние дни книгу модного московского писателя. Катя недавно читала эту повесть. Ей понравился неуемный характер главного героя, пожилого инженера, его жадность к жизни, к людям. Теперь же, разыскивая книгу, она пыталась вспомнить черты инженера. По какой-то странной ассоциации Катиному воображению являлся не тот, о котором она недавно читала, а наш старый, давно знакомый Чичиков, прилизанный, улыбающийся, не слишком тонкий и не слишком толстый. Она даже слышала, как говорит Павел Иванович: мягко, с распевом, а вот голос инженера из повести Непомнящего представить не могла. Знала, что он хороший, упорный, строит в лесах и степях дорогу, живет в походном вагончике, но лицо его, голос, походку не знала. «Не живой», — решила Катя и стала искать другую книгу. Но другой не было. Не было героя, способного повести за собой. Были рыцари, храбрецы, энтузиасты, но каждый из них представлял свое время. Нынешнее поколение людей тоже любит храбрость, благородство, однако нынешним подавай покорителя космоса, гения, постигшего мир атома и чисел. Каждое время требует своего героя. И может быть, Катя не разумела это умом, но чувством понимала. Чувство ей говорило: «Сереже нужна необыкновенная книга про необыкновенных и непременно нынешних людей».

10

Златогоровы ждали гостей. Дверь комнаты, где находилась Катя и лежал Сергей, Зинаида Николаевна притворила плотно. Молодые люди остались одни, совсем одни, если не считать божка, покачивающего золотой головой. Даже Майя, занятая приготовлением стола, не заглядывала к ним. Среди гостей обещал быть какой-то молодой человек, к которому Майя, как, впрочем, и ее родители, проявляла немалую заинтересованность.

В раскрытый балкон смотрели звезды. Со дна улицы доносился шум автомобилей, троллейбусов. А поверху, над крышами многоэтажных домов, рваными хлопьями летел дым от соседней котельни.

Катя стояла у двери на балкон и ждала, что скажет ей Сергей. Она только что вернула ему деньги, взятые на книги. Вернула со словами: «Нет твоих книг, не нашла».

Теперь им никто не мешал: она могла сказать Сергею правду, признаться, что не купила книг не потому, что их не было в магазине, а потому, что не: хотела, чтобы Сергей читал именно те книги, которые он сказал.

По ее убеждению, Леонид Андреев писал свои произведения не для таких хрупких натур, как Сергей. Философия безысходной судьбы и мученичества способна разбудить мысль, оживить в душе чувствительные струны, но волю она не укрепит. Обо всем этом Кате хотелось сказать Сергею, но она боялась заговорить, боялась из единственного побуждения, что не сумеет хорошо выразить свои мысли и чувства, не найдет нужных слов, а неподходящими, неточными словами лишь обидит парня, ожесточит его — еще более и укрепит в нем нигилизм.

Она стояла, смотрела в небо и знала, что Сергей ждет, когда она заговорит. Катя знала, что Сергей смотрит на нее или на звезды поверх ее головы и думает о ней, может быть, не в связи с книгами, а вообще о ней. Катя была в этом уверена. Она не видела его глаз, но чувствовала их, и слышала его дыхание, и, кажется, физически осязала его нетерпение, его единственное желание слышать ее, говорить с ней.

— Ты видишь небо, Сергей? — спросила Катя.

— Вижу… Узкую полоску.

— И звезды?

— И звезды.

— Хочешь — подвину диван к балкону?

И, не дожидаясь ответа, взялась за угол дивана, потянула к себе.

— Спасибо, теперь вижу больше звезд.

— Млечный Путь видишь?

— Да.

— Как думаешь, Сергей, живут там люди?

— Что значит — люди? Людей мы придумали. Дали себе кличку — вот и люди. А могли бы китов назвать людьми, а себя китами. Тогда бы ты спросила: есть на других планетах киты?.. За людей не знаю, а жизнь на многих планетах есть. И мне бывает смешно, когда по радио слышу, как некий маститый ученый самым серьезным образом утверждает, что жизнь несомненно есть и в других мирах. И ссылается при этом на науку. Между тем и не шибко ученому человеку ясно, что, раз в природе есть бесчисленное множество миров, значит, есть и бесчисленное множество форм жизни. Я шесть лет учился в школе, а и то знаю.