Радуга

— И от того, насколько они плохи?

— Вот именно, Леви вмешался:

— Я полагаю, вы уже встречались?

— О да, — ответил Квинн. — Видите ли, я как раз пришел сообщить вам о ее гибели.

— Ее?.. — лицо Леви выразило еще большую растерянность.

— В прошлом месяце она покинула “Лаки Леди”, — сказал Квинн, — между остановками. — Он обернулся к ней, его глаза были почти черными от напряжения, и продолжил: — Чертовски глупо было так поступать.

Она не ответила. Его лицо похудело, и, несмотря на резкие слова, уже не было таким надменным, как раньше.

— А он и не ждал от нее ответа,

— Но я страшно рад видеть вас живой.

Мередит почувствовала напряжение, прозвучавшее в его словах, и беспокойство, скрытое за этим напряжением, даже боль, и удивление. Ей и в голову не приходило, что он мог счесть ее утонувшей или что мог беспокоиться по этому поводу. Казалось, он вообще никогда ни о чем не беспокоился. Но, медленно подняв глаза, Мередит увидела, как крепко стиснуты зубы Квинна, и только по этому единственному признаку поняла, какие глубокие чувства скрыты за всем этим.

— Я хорошо плаваю, — сказала она просто.

— Зимой даже лучший пловец может погибнуть от быстрого течения или от холода, — сказал он. — Мне очень жаль, что вы предпочли купание в ледяной воде моему обществу.

В этот раз она не могла ошибиться — в его словах слышалась боль, хотя в голосе по-прежнему сохранялась легкая насмешка. В мгновенном прозрении Мередит поняла, что Квинн вложил в эти слова попытку оправдаться и в то же время обвинить себя во всем, и что и то и другое далось ему с большим трудом.

Ей захотелось протянуть к нему руку, стереть тень, лежавшую на прекрасном лице, тронуть ямочку на подбородке. Ее больше не волновало, что он сделал, ей хотелось лишь утешить его.

Словно поняв ее, Квинн улыбнулся и взглянул на Леви:

— Скажите ей, что я один из ваших и ей нечего меня бояться…

Леви внимательно смотрел на них, от его взгляда не укрылись ни напряжение позы, ни шок, который отразился на их лицах, когда они увидели друг друга, ни некая струна, связавшая их, которая, не будучи видимой, все же была достаточно ощутима — словно она вибрировала от слишком сильного напряжения.

— Вижу, что вы знакомы друг с другом, — сказал Леви Коффин сухо, отвечая на свой вопрос, на который никто не ответил. — Капитан Девро с нами уже четыре года и стал одним из самых удачливых проводников на Миссисипи. — Он обернулся к Мередит. — А Мередит вступила в нашу организацию, когда ей было пятнадцать лет. Вы не знали?.. Квинн повернулся к Леви.

— К несчастью, я догадался об этом лишь несколько недель назад… после того, как обнаружил ее поздно вечером у склада Элиаса… и похитил ее.

Леви с упреком посмотрел на него.

— Ты же знаешь, как я отношусь к насилию.

— Ну да, — сказал Квинн, — но мне казалось, что у меня не было другого выхода. А когда я понял, что она тоже должна быть членом Подпольной железной дороги, она исчезла, — это была только половина правды, даже меньше того, и Квинн догадался, что Леви понял это, по тому суровому взгляду, который получил от квакера. Однако вопросов Леви больше не задавал, и Квинн был ему за это благодарен.

Обратившись к Леви, Квинн почувствовал в собственном голосе неуверенность:

— Могу я поговорить с ней наедине?

Мередит начала подниматься со стула, и это было скорее отступлением, чем согласием.

— Нет, — выпалила она.

И опять Квинн и Мередит попали под изучающий взгляд лидера Подпольной железной дороги. Леви Коффин увидел страдание в глазах Мередит и решимость в глазах Квинна Девро. Леви положил руку на плечо Мередит.

— Послушай его, девочка, — сказал он ей и кивнул жене и Кэму, чтобы те вышли вместе с ним из комнаты.

— Леви… — подала Мередит призыв о помощи, но Леви сделал вид, что его не услышал.

Мередит скорее почувствовала, чем увидела, что капитан Девро подошел к ней и ласково усадил снова на стул, затем взял другой стул и сел возле нее. Она почувствовала, как одной рукой он взял ее руку, а мозолистые пальцы другой подняли ее подбородок. Она опустила глаза, не желая видеть его лицо, которое всегда зачаровывало ее своей силой и загадочностью.

— Мередит, — сказал он, и его низкий проникновенный голос заставил ее посмотреть на него.

Она медленно поднимала глаза, пока не встретилась с его взглядом, и в ту же секунду почувствовала, что исчезает, теряется. Впервые с тех пор, как они встретились, Мередит видела его прямой взгляд, не закрытый обычным щитом, и в этом взгляде были не недели, а годы страдания. Годы и годы страдания, одиночества и что-то еще, что-то, ей не знакомое. Несмотря на решимость держаться от него подальше, Мередит придвинулась к Квинну, протянула руку к его лицу, словно стремясь смахнуть прочь все тревоги, которые увидела на нем.

Ее нежность была последней каплей. Для него было непостижимо, как после того, что он сделал с ней, она может испытывать к нему такие добрые чувства.