Радуга 2

Дикие твари из дикого леса огонь недолюбливали, да вообще, просто боялись. Похожие на огромных бабуинов существа не были исключением. Распускающиеся между ними бутоны пламени, мгновенно растекающиеся в целые лужи огня, вызвали сначала замешательство, а потом некое подобие паники: они начали метаться по сторонам, натыкаясь друг на друга. А когда загорелся самый невезучий мутант, получивший бутылкой по башке от Гоши, то его соплеменники не бросились к нему тушить подручными средствами, а попятились и, давя лампы ночного освещения, ускакали кто куда.

— Кажись, отбились, — облегченно выдохнул воздух- Шура.

— Я бы не был столь категоричен, — ответил Гоша. — Не- уйдут они никуда. Память у них короткая, подождут несколько часов, успокоятся — и опять полезут.

Да, звери никуда не делись, она просто немного отодвинулась от людей. Сидят сейчас впотьмах и строят коварные планы. Хорошо, что они пока не догадались в двери и окна ломиться. Казалось бы, чего проще — приложился плечом или башкой — и уже внутри. Но бабуины вели себя в этом плане очень сдержанно, будто это табу, или из камня. Не бьются же они, право слово, о различные скальные массивы и памятники Церетели!

Едва прогорели тряпки, раздался условный клекот и в поле зрения выступили твари. Они были все такими же невозмутимыми, но какими-то одухотворенными, что ли. Это от того, что цель у них, вероятно, обнаружилась. Или воображение у парней разыгралось. Никто из троицы не разговаривал, памятуя о тонком музыкальном слухе четвероногих друзей.

Бен сделал страшное лицо, взял автомат, минут десять целился, потом спустил курок. Пуля угодила в голову ближайшего примата, но его собратья даже ухом не повели. Раненный, но, отнюдь не убитый, монстр потряс головой и ушел куда-то из поля зрения, держась за голову, как некоторые человеческие индивиды с похмелья. Остальные твари тоже неторопливо и величественно сдвинулись за пределы светового круга. Звук выстрела их не напугал. Может быть, следовало дать обет молчания, выждать месяц-другой, пока обезьяны не уйдут в поисках лучшей доли, а уж потом идти на все четыре стороны.

Стиллер настолько раздосадовался своим неудачным точным выстрелом, что нахмурился и залег прямо на полу, подстелив под тело кучу пустых стиранных картофельных мешков. Через несколько минут он уже спал сном праведника. Гоша залез на чердак и там клацал затвором. Шура сидел на полу и смотрел перед собой. Должен же быть какой-то выход, просто надо до него додуматься!

Он думал и думал, но звук передергиваемого затвора мешал сосредоточиться. Суслов даже сердиться начал на Гошу, чего это он себе позволяет играться с боевым оружием! Но что-то показалось ему странным.

Может быть то, что туловище бабуина с отстреленной головой, которое в ходе боя вывалилось наружу из окна, вновь оказалось в этом самом окне, выходящем к лесу. Или то, что раздражающие его звуки раздавались вовсе не сверху, куда забрался их товарищ, а где-то поблизости.

Черт! Шура вздрогнул всем телом и с трудом подавил в себе желание закричать вслух: в оконном проеме рядом с постаментом с пулеметом действительно торчала невредимая башка лесной обезьяны. Она не просто торчала, она крутила своей головой и пыталась пролезть внутрь, издавая время от времени клацающие звуки, но не затвором, а челюстями. От усилий, наверно, пропихивая свои плечища в узкий для нее лаз. Маленькие красные глаза злобно смотрели по сторонам, с огромных клыков капала слюна, и ими же бабуин клацал.

Зрелище влезающего монстра достойно того, чтобы им любоваться и любоваться. Но тогда появлялся определенный шанс, что рано или поздно эта тварь просунет не только голову и плечи, но и свои гигантские ручища. Ими она порвет застывшего в ужасе Шуру, дотянется до валяющегося на полу Бена и, вдобавок, втащит себя внутрь.

Суслов, с трудом преодолевая ступор, взял двустволку и прицелился в середину широкого обезьяньего лба. Та, строго и свирепо, как учительница на взбунтовавшегося ученика в кабинете директора, посмотрела на человека и заклацала челюстями еще энергичнее. Ничего хорошего, типа любви и тепла, Шура в его глазах не увидел и спустил курок.

Выстрел всколыхнул тишину замкнутого пространства и эхом заметался между стен. Но перед самим выстрелом Суслов краем глаза увидел, что сверху за его действиями внимательно наблюдает Гоша. Что-то было неприятного в его взгляде. Так смотрят убогие состраданием люди на смертельно больного человека.

Бен пушинкой слетел со своего места, схватил железный лом и с размаху вонзил его в спину обмякшей твари. Пока Шура соображал, что бы это значило, прилетел с кувалдой Гоша и с нескольких ударов по железяке пробил обезьянье туловище насквозь. Как выяснилось через пару секунд, это было проделано весьма своевременно. С той, уличной, стороны сарая соратники монстра принялись втаскивать своего мертвого собрата обратно. И вытащили бы, если б не лом, заклинившийся намертво в оконном проеме. Теперь они могли делать с задней половиной тела что угодно, доступ к людям в этом месте оказался перекрыт.