Радость, словно нож у сердца

В какую бы комнату Хэмиш ни забрел, везде ощущалось ее присутствие, будто бы он шел за ней следом, но жене всякий раз удавалось ускользнуть из виду, скрывшись за углом или за очередной дверью. От лестницы, что вела в ее мансарду, несло сигаретами, однако запах был застоявшимся, а призрачное облачко над обитыми ковролином ступенями – просто пылью, в которой переливались пробившиеся сквозь окошко под самым потолком косые солнечные лучи.

Листы с записями, кофейная чашка и переполненная пепельница уютно расположились рядом с ее домашним ноутбуком – сейчас закрытым, лишь слегка помигивающим синим огоньком.

А от нее самой остался лишь призрак, и какая-то его часть вселилась сейчас в Хэмиша, заставляя бродить туда-сюда, словно запертый в доме мятущийся дух – в доме, в свою очередь, запертом в воспоминаниях, из которых постепенно уходили свежесть и жизнь.

Они были женаты тридцать три года, двадцать девять из них Хэмиш вел свою практику. Детей нет. У нее был не тот характер, чтобы добровольно расстаться с привычками и повседневными удовольствиями. К тому же на детей уходит время, энергия, молодость – все равно что по собственной воле обречь себя на пожизненное заключение. Каждый раз, когда она это повторяла, в глазах ее сверкал вызов, словно она была готова резко – и, вероятно, горько – рассмеяться. Несмотря на весь свой опыт в общении с пациентами, собственную жену Хэмиш всегда понимал с трудом. Она вся была словно лезвие ножа – и при этом сама же ходила по нему босиком. Свойство характера, которое она превратила в профессию. Ее видеоблог, «Здесь и сейчас», или любили, или же ненавидели – в зависимости от политических пристрастий. Казалось, она не знает страха – а мир полон тех, кто не слишком-то любит бесстрашных женщин.

Домашний телефон периодически принимался звонить, и Хэмиш всякий раз вздрагивал, заслышав старомодный перезвон колокольчиков – настойчивый и неожиданно бесстрастный. Наверное, ее литературный агент, и да, видимо, он заслуживает хотя бы нескольких слов, однако Хэмиш предоставил все автоответчику.

Коллеги по жанру сейчас раз за разом перезагружают ее страничку в «Фейсбуке», заполняют ленту ее «Твиттера» бесконечными и безответными вопросами, умоляя отозваться – хоть кого-нибудь. Отчаянно колотятся в двери «Здесь и сейчас». Хэмиш предоставил им утешаться обществом друг друга. По существу все, что можно, уже сказано в прямолинейном заявлении полиции и в записанных на видео интервью со свидетелями. А она пропала – причем у этого слова была сейчас добрая тысяча различных оттенков смысла.

Уже смеркалось, но света он не зажигал, так что весь дом заполнил полумрак, сделавший еле различимым интерьер гостиной – где он себя в конце концов и обнаружил. Обмякшим в кресле перед экраном – он раз за разом просматривал видео ее… исчезновения? Похищения? Аннигиляции? Сцену было несложно представить в добром десятке научно-фантастических фильмов или телесериалов. Снято на подрагивающую ручную камеру, как было модно несколько лет назад – и вот мода неожиданно вернулась.

Она бы уже позвонила. Они всегда старались держаться на связи, и дело было не в собственническом взаимоконтроле – просто ты словно чуть касаешься родного человека, обмениваешься с ним ничего не значащей шуткой, едким комментарием, несколькими характерными фразами. Своего рода тайный язык.

Который он больше ни с кем не делил, и, быть может, это навсегда.

Хэмиш Дрейк сидел в гостиной в угасающем свете, ничего не зная о хаосе, заполонившем сетевые группы ее почитателей, о шоке и отчаянном нежелании поверить в случившееся среди ее друзей по писательскому цеху, наконец, о злорадствующих религиозных фундаменталистах, пустившихся в рассуждения о гневе Божьем и о том, что женщине следует знать свое место. В эфире разразилась целая война – вокруг той, которой здесь уже не было.

И еще, разумеется, многие упорно настаивали, что все это лишь розыгрыш, рекламный трюк – не работает ли она сейчас над романом о НЛО?

Полдюжины ее бета-ридеров ничего про это не знали – в последнее время она писала антиутопию, действие которой разворачивалось в отдаленном будущем, и продвинулась примерно на треть. Работа над ней, хотя и несколько застопорившись, все же понемногу продолжалась. Бета-ридеры были склонны соглашаться между собой (в частных беседах), что она, похоже, подустала, или ей попросту все осточертело. Три десятка опубликованных романов, по трем сняты фильмы, по двум – сериалы, один до сих пор в эфире. И еще видеоблог, регулярно затрагивающий скандальные темы. Ее писательский стиль отличался беспощадностью, фразы резали читателя, словно остро отточенный хирургический скальпель, – иными словами, он уже успевал наполовину истечь кровью, прежде чем замечал, что из рассеченной брюшины вываливаются кишки. Ровно то же самое она делала и в видеоблоге – с самой милой улыбкой на лице.