«Радость моего общества»

Вы можете подумать, что раз я сижу дома, мне одиноко, но не тут-то было. Естественный хаос многоквартирного дома означает, что, повинуясь принципу энтропии, каждый неизбежно постучит в дверь каждого. Вот так я и стал парнем с травяным коктейлем. После убийства по нашим подъездам, как фурии, понеслись слухи, и довольно скоро каждый обсуждал это с каждым. Филипа — неглупая, разбитная актриса, которая живет этажом выше, — разговорилась со мной, когда я был в дверях — наполовину внутри своей квартиры, наполовину снаружи (она и сама какую-то долю секунды находилась под подозрением — будущий покойник как-то оскорбил ее тремя секундами непрошеных объятий, в ходе которых его рука скользнула ниже, чем позволительно, и Филипа оповестила всех, насколько это ее расстроило). Филипа рассказала, что страшно волнуется перед пробами на телевидение. Я сказал, давай я тебе сделаю коктейль из пырея. Мне хотелось ее успокоить, чтобы она показала себя с наилучшей стороны. Она зашла ко мне в квартиру, и я смешал в высоком стакане настои нескольких трав. Вдогонку мне пришла в голову так называемая толковая мысль — разломить пополам таблетку "индерала", который я ношу в своей карманной аптечке, и смешать его с питьем. "Индерал" — сердечное средство, предназначенное для борьбы с безобидными аритмиями, которым я иногда подвержен, но есть у него и побочный эффект: он снижает страх перед публикой. Ну и позже Филипа сообщила, что это была лучшая проба в ее жизни — ее дважды попросили прочесть "на бис". Может, питье с "индералом" тут ни при чем, а может — при чем. Главное — она хотела верить в пырейный коктейль и стала приходить за ним регулярно. Заглядывала, пропускала стаканчик, некоторое время сидела и разговаривала о своих актрисьих заботах, а потом отправлялась на очередное прослушивание под легкой дозой средства, блокирующего ее бета-ритмы.

Если Луна съезжает со своей орбиты на один дюйм ежегодно, то постепенно, где-то в непредставимо отдаленном будущем она выйдет из-под контроля и врежется, скажем, в Индию. Так что, рассуждая сравнительно, половинка "индерала" раз или два в неделю в пырейном коктейле для Филипы реально проблемой не является, но мне для того, чтобы оставаться на одной орбите с Филипой, нужно наращивать количество прописываемого лекарства. Это пара пустяков, поскольку мне достаточно немного преувеличить свои симптомы у доктора в Бесплатной клинике, и таблетки потекут рекой. Настоящая дилемма встала передо мной, когда Филипа в один прекрасный день пожаловалась, что плохо спит. Нет ли у меня коктейля, который помогает? — спросила она. И я не мог "просто сказать ей "нет"", потому что привязался к ней. Не так, как к Элизабет, Королеве Недвижимости, которая стала для меня объектом желания, но как к милой девушке сверху, за приключениями которой я следил, как за перипетиями мыльной оперы.

Филипа не понимала, что пребывает на том зачарованном отрезке жизни, когда каждое утро её будит надежда, и даже ноги в тапочки она сует с надеждой. Она жила с основательным, но, на мой взгляд, кретиноватым парнем, который, без сомнения, скоро исчезнет, уступив место фрукту позаковыристей. Я сходил на кухню, смешал апельсиновый сок с порошковым протеином, измельченной сливой, прыснул туда настойки зверобоя из "Верного средства", а потом, уверенно ведомый безрассудством, добавил еще четвертинку "кваалюда".

Этот "кваалюд" остался после какой-то студенческой вечеринки и с тех пор болтался у меня в кухонном шкафу, как был — нераспечатанным. Я даже не знал, не просрочен ли он, но на Филипу он, видимо, подействовал, судя по тому, что десять минут спустя после приема моего эликсира на ее лице появилась мечтательная улыбка, она расслабилась в моем складном кресле и изложила мне всю историю нынешнего бойфренда, которого звали Брайен. Сделала комментарий по поводу его громадного, баснословного члена, который сперва был определен ею как "...большущий хуй..." — Филипу начинало развозить, — а позднее, когда ее развезло более поэтически, был обрисован как "форменная оглобля с легкой горбинкой". Это явно пленяло ее несколько месяцев — до тех пор, пока однажды не перестало пленять. Брайен, как и раньше, полагал, что в этом ядро их взаимоотношений, а Филипа чувствовала себя не в праве с ним порвать, поскольку ее фиксация на безотказном аппарате прежде всего  и привела его к ней в гнёздышко. Но теперь с его увесистой штуковиной нужно было как-то иметь дело, а интерес Филипы начал угасать.