Радость

Для Ницше принцип радости – это могущество и все, что увеличивает наши жизненные силы. Это утверждение жизни, попирающей смерть, здоровья, побеждающего болезнь, творчества, вытесняющего инерцию. Не вдаваясь, в отличие от Спинозы, в подробности при рассмотрении аффектов и желаний, Ницше прибегает к глобальному утверждению. Однако он остается приверженным той же фундаментальной идее, что и его предшественник: радость культивируется через работу над собой, через своего рода самотерапию, которой предшествует и которую сопровождает самонаблюдение. Но вовсе не для того чтобы подавить инстинкты, к чему призывает религия, а, напротив, чтобы утвердить все, что поворачивает нас лицом к жизни, любое желание, которое способствует нашему расцвету, нашему росту. Речь идет о том, чтобы научиться распознавать внутри себя многочисленные источники радости и помочь им развиться. Чтобы достичь этой цели, необходимо постепенно преобразовывать все наши желания, страсти, аффекты. Спиноза утверждал, что мы, освободившись от всех ограничений, познаем совершенную радость, радость свободного человека, которая является перманентной радостью. Ницше формулирует эту мысль по-другому. По его мнению, мы познаем Lust, «совершенную радость», когда достигаем полного согласия с жизнью. Когда мы безоговорочно принимаем жизнь, когда мы способны – и на этом он особо настаивает – сказать безусловное «да» жизни, в том числе ее негативной и неприятной стороне. Ницше подчеркивает, что христианство смиряется с трагическим аспектом жизни, и отвергает его патологическое видение, его догматы о необходимости страдать, чтобы удостоиться искупления грехов. Ницше изучал также и буддизм. Эту религию он упрекает в том, что она отвергает страдания и призывает усмирять желания. Ницше предлагает третий путь, средний между двумя первыми, – путь, заключающийся в принятии жизни со всеми ее страданиями. Он призывает сказать жизни «да», несмотря на все то, что может нас сковать, ранить, испугать. Это сакральное «да», абсолютное согласие, которое Ницше называет amor fati, то есть «любовь к судьбе» – любить все, что с нами случается, а не только терпеть. Для Ницше это условие абсолютной радости, столь отличной от иллюзорного счастья, предлагаемого религией. Действительно ли вы принимаете жизнь такой, какая она есть? По мнению Ницше, ответ будет положительным, если вы согласны прожить жизнь идентично ей. Он предлагает концепцию «вечного возвращения» в знаменитом 341-м параграфе «Веселой науки»: представим, что наша жизнь, такая, какую мы ее прожили в малейших деталях, бесконечно повторяется с теми же проблемами, радостями, встречами, болезнями. Если мы действительно пребываем в согласии с жизнью, том самом, которое открывает путь к чистой радости, мы примем это повторение, ни о чем не жалея.

Идея, что радость должна пронизывать все аспекты бытия, в том числе и страдания, является, вероятно, самым оригинальным вкладом Ницше в философию и отличает его от Спинозы. Однако Ницше сильнее, чем его предшественник, настаивал на связи между искусством и радостью. Он даже разработал своеобразную эстетику радости: благодаря творческим актам искусство является преимущественным опытом радости и дает нам модель успешной жизни, которая через перманентный процесс самотворчества позволяет превратить нашу жизнь в произведение искусства.

Анри Бергсон

После таких предвестников, как Спиноза и Ницше, по открытому ими пути пошел третий человек. Как и два его предшественника, француз Анри Бергсон, родившийся в Париже в 1859 году – он скончался в 1941 году, – может по праву считаться «философом радости». Но я охотнее назвал бы его «философом жизни» или «философом всего живого». Однако между этими тремя мыслителями существует непрерывная преемственность: все они говорили о жизненных силах и их проявлениях, о радости. «Природа подает нам конкретный знак, что мы достигли своего собственного предназначения. И этот знак – радость»,[13] – писал Бергсон.

В своей главной книге L’Évolution créative («Творческая эволюция») Бергсон защищает идею фундаментального закона жизни и эволюции, происходившей на протяжении миллионов лет. Он говорит о законе творчества. По его словам, жизнь существует, чтобы быть творческой. И радость тесно связана с творчеством, она является опытом достижений жизни. Когда жизнь удалась, когда она достигает того, для чего была предназначена, мы проникаемся радостью. Когда в жизни не везет, мы погружаемся в печаль. В качестве примеров Бергсон приводит творческие акты: художник, создающий произведение; глава предприятия, успешно реализовавший сложный проект; мать, дающая жизнь ребенку и любующаяся его улыбкой. Бергсон утверждает, что не только улыбка вызывает радость матери, но и тот факт, что она подарила жизнь, сотворила ее. Точно так же глава предприятия радуется не только полученной прибыли, но и тому факту, что он создал динамично развивающееся предприятие.