Радиошпионаж

Как и предполагал Нимитц, смерть Ямамото потрясла всю страну. С большой помпой его обуглившееся тело было предано земле в одном из токийских парков. Смерть героя, который пользовался огромной популярностью, привела в уныние японских солдат, моряков и гражданское население.

Представители вооруженных сил США, следуя совету Нимитца, решительно отрицали, что им известны какие-либо подробности случившегося. Ходили слухи, что либо произошла банальная авиакатастрофа, либо Ямамото в порыве отчаяния сделал себе харакири. Однако правда о происшедшем просачивалась во все более и более широкие круги американской общественности.

Опасность грозила изнутри

Третий из четырех параграфов, напечатанных на всех обложках секретных сводок «Магии», неизменно гласил: «Нельзя предпринимать никаких действий на основании сообщенной здесь информации, несмотря на временную выгоду, если такие действия могут привести к тому, что противник узнает о существовании источника».

Еще 7 июня 1942 г., когда битва у атолла Мидуэй была в полном разгаре, американская газета «Чикаго трибюн» поместила на своих страницах статью, в которой прямо говорилось о наличии в руках военно-морского министерства США информации об оперативных планах японского командования. Более того, в газетной статье подробно описывался состав и характеристики японских морских соединений, участвовавших в этой битве. В ходе последовавшего разбирательства ВМС США отказались от предъявления газете обвинения в разглашении государственной тайны только потому, что не хотели привлекать внимания японцев. Надежды оправдались: японцы так и не признались себе, что их шифрованные сообщения читались противником.

Не заметили японцы и выступления в конгрессе члена палаты представителей от штата Пенсильвания Холланда. Тот начал с критики «Чикаго трибюн» за злоупотребление свободой прессы. «Американские парни будут продолжать умирать из-за услуги, которая была оказана врагам этой газетой», — сказал Холланд. А затем пояснил для непонятливых, в чем именно состояла услуга: «Чикаго трибюн», мол, проболталась о том, что «каким-то образом ВМС США добыли секретный военно-морской код Японии».

Осенью 1944 года в котле американской национальной политики создалась взрывоопасная ситуация. Республиканская партия готовилась выставить кандидатуру Дьюи на пост президента. Одним из главных аргументов республиканцев в предвыборной кампании было обвинение правительства США в том, что его непростительная инертность позволила японцам осуществить успешное нападение на Перл-Харбор. Делались даже намеки на то, что президент Рузвельт, учитывая сильные настроения в американском обществе в пользу изоляционизма, умышленно вызвал нападение, чтобы втянуть Америку в войну. Для подтверждения обвинений распространялись сведения, что американцы вскрыли японские шифры еще до Перл-Харбора. Из этого республиканцы делали вывод, что дешифрованные криптограммы Японии предупреждали Рузвельта о грядущем нападении, но тот с преступной небрежностью ничего не предпринял, чтобы дать японцам достойный отпор. По мере того как предвыборная кампания набирала ход, в речах американских политиков разного ранга стали появляться прозрачные намеки на «Магию».

Обеспокоенный сложившейся ситуацией, начальник штаба сухопутных войск США Маршалл написал Дьюи письмо на трех страницах, указав в нем на чрезвычайную опасность разглашения «магической» информации. Во втором абзаце этого письма говорилось: «То, что я должен сообщить Вам ниже, представляет собой такой большой секрет, что я считаю себя обязанным попросить Вас либо принять письмо с условием, что Вы никому не сообщите его содержание и вернете его, либо прекратите дальнейшее чтение».

При чтении третьего абзаца в поле зрения Дьюи попало слово «криптография». Он тут же прекратил чтение, вернул письмо доставившему его офицеру АДС Кларку и сказал, что «не может давать неблагоразумных обязательств».

Обсудив отказ Дьюи, Маршалл и Кларк решили попытать счастья еще раз. Они частично переделали письмо и позвонили кандидату в президенты. Тот согласился прочитать письмо только в присутствии своего советника. Дьюи хотел иметь подтверждение факта прочтения письма в случае, если что-то произошло бы с Маршаллом. По этой же причине он настаивал, чтобы письмо оставили ему на хранение.

Второе письмо оказалось более убедительным. В нем Маршалл изложил поистине трагические последствия, которые могли бы иметь место, если бы из политических дебатов противник догадался о важнейших источниках информации американцев. Дьюи тщательно взвесил аргументы Маршалла, к которому был лично расположен как к справедливому и уважаемому человеку. С одной стороны, на карту была поставлена карьера, руководство могущественной страной, с другой — вероятность гибели сотен американцев. После двух дней размышлений кандидат в президенты решил не упоминать в своих публичных выступлениях о вскрытии японских шифров.