Радио «Морок»

— Лично я, честно говоря, никакой полиции не разглядела. Очень было похоже на ту желтую «ладу» с лихачами... Но раз вы говорите, что полиция... Только теперь поедем не за ними, а туда, откуда они. Так вернее.

Несколько минут мы ехали молча. Мама — глядя строго перед собой, а мы с Лесей — каждая в свою сторону.

В машине в любом случае почему-то чувствуешь себя в безопасности. К тому же с мамой. Тем более что сейчас она не спит.

Словно подслушав мои успокаивающие мысли, мама решила их развеять:

— Я сильно сглупила. Надо было ехать за полицейской машиной. Сказали бы, что ничего не угоняли, а ехали за помощью.

— Но мы и ехали за помощью!

— Да, точно.

Мама, кажется, окончательно растерялась, но вдруг закричала:

— Я тупица! — Она стукнула что есть силы по рулю и тут же вцепилась в него опять, будто он мог куда-то исчезнуть. Мы с Лесей притихли. — Тупица! В каждой деревне есть телефон экстренной связи! Мы могли позвонить оттуда! И не надо было даже в Сырые Дороги добираться! — Она застонала: — Мы действительно угнали чужой автомобиль и не заплатили хозяевам за постой. Надо же быть такой идиоткой!

— Мам, мам, все в порядке. Мы просто все испугались сильно. И он же реально отказывался от денег!

Леся вдруг громко заплакала, навзрыд. Она сидела и тряслась, с этим своим пакетиком, и слезы бежали по щекам огромные, как горох, будто ненастоящие. Я даже испугалась, хотя и так была сильно напугана:

— Ты чего?

— Маму посадят в тюрьму теперь?

— За что? Реально, Леся, это «копейка». Да заплатим копейку за «копейку», делов-то! — Мои остроты сестру не убедили. Пришлось добавить для ее спокойствия: — Мы все вернем, когда разберемся с нашей проблемой. Это факт.

— Да, разберемся, вернем... Я на всякий случай прикинусь дурой. Да и прикидываться не надо. — Мама с горечью усмехнулась и быстро вытерла глаза под очками. Кажется, она тоже плакала.

— Мама, ты не дура! Мы тебя будем любить, даже если ты будешь постоянно воровать!

Я ляпнула, совершенно не думая, потому что пыталась не реветь. Совершенно по-идиотски было бы сейчас всем вместе начать обливаться слезами!

Но когда мама громко рассмеялась и ласково поблагодарила нас, сразу стало как-то спокойнее на душе. Леся придвинулась ко мне и взяла за руку.

Машину особенно сильно тряхнуло. Леся издала странный глотающий звук, а я до крови прикусила язык. Обрадовалась только мама.

— Смотрите! — закричала она. — Первый знак!

Очевидно, она от переизбытка чувств опять что-то не то сделала со сцеплением, потому что машина дернулась и почти заглохла. Но потом я поняла, что мама просто притормаживала у потрепанного непогодой, но вполне себе крепкого указателя населенного пункта. На белом с примесью ржавчины поле было крупно написано: «ЗЕЛЁНОВО».

Мы с Лесей приободрились и обменялись улыбками. Сестру даже мутить перестало. Кажется, нам уже встречалось это название, — наверное, когда мы с папой ехали. Что-то такое было с ним связано, цепляло, но ускользало, стоило мне начать вспоминать. Ладно, потом подумаю над этим. Мама, вытирая потные ладони о собственную толстовку, обернулась к нам со счастливой улыбкой. Ее очки сползли на кончик носа, а голос почти не дрожал:

— И название какое хорошее: Зелёново! Какое-то надежное. Кажется, я его раньше слышала.

— И я! — поддакнула Леся.

Я тоже кивнула, тщетно пытаясь припомнить, откуда мы все могли знать такое не самое примечательное место.

Совсем уже бодро мама продолжила перечислять все плюсы знакомого незнакомого населенного пункта:

— Сейчас помощь получим и с папой свяжемся. А в Зелёново еще наверняка транспорт ездит. И люди адекватные! Поедим нормально наконец-то! Позвоним в полицию! Они же не знают, что мы их видели. А машину припаркуем, будто не мы. Записку напишем, чья она и откуда. Надеюсь, в багажнике никакой запрещенки нет. Вовремя я вспомнила, конечно...

Дернув что есть силы ручник и раз сто убедившись, что машина никуда не едет, мама отстегнула ремень безопасности и, с трудом открыв дверь, буквально вывалилась наружу. Мы с Лесей тоже сразу вылезли. На всякий случай.

— Что-то у меня ноги дрожат, — шепотом призналась Леся.

Я кивнула. И у меня дрожали. И спина вся мокрая стала, хотя температура на улице вовсе не поднялась и солнце отнюдь не припекало.

Пахло весенней зеленью и мокрой землей. И очень сильно бензином и выхлопным газом от «копейки».

Тошнотно. Я сунула руку в карман, где по-прежнему лежала бумажная иконка. Надо вернуть маме... Только не сейчас...

Мама между тем возилась с багажником и наконец распахнула его. Что-то там покопалась и с досадой вскрикнула. Мы с Лесей, забыв о слабости в ногах, подскочили к маме, инстинктивно подхватили с двух сторон за руки и тоже сунули носы в багажник.

Ну и что? Какие-то промасленные тряпки, железки, непонятные ржавые инструменты. И понятные, например, двуручная пила. Ничего такого необычного.

— Я думала, там по крайней мере труп, — разочарованно протянула Леся.

Маму передернуло:

— Типун тебе на язык!