Радио Хоспис

Стас потянулся и отчаянно зевнул. Спать хотелось невероятно. И курить. С первым сделать ничего было нельзя, так что Стас выбил сигарету из пачки и нащупал во внутреннем кармане пиджака коробок спичек. Прикурил, глубоко затянулся, огляделся.

Город казался вымершим, хотя на самом деле большая часть населения трудилась на одном из двух заводов, вокруг которых еще до войны и вырос Мессельтресс. Собственно, заводы «Мессель» и «Ван Тресс» дали городу название. Больше тут делать было нечего, разве что трудиться на муниципальных должностях, что, разумеется, оплачивалось на порядок хуже.

Высотные здания, окружавшие единственный двухэтажный дом в Мессельтрессе – офис шерифа, закрывали вид на неохватные заводские трубы, но ленивый теплый ветер временами доносил неприятный запах промышленной гари. Даже не ветер, а так, сквозняк…

Стас вдруг ощутил себя на дне гигантской воронки, ощутил себя в безопасности. Это чувство было из тех времен, когда во время артобстрелов или бомбардировок какое-то суррогатное чувство защищенности давали только старые воронки от снарядов. Говорили, что в одну и ту же воронку бомба дважды не попадает. Вообще-то они попадали и дважды, и трижды. Но об этом неговорили.

Дома, расширившиеся (за счет внешних несущих конструкций) едва ли не в три-четрые раза после войны (причина все та же – перенаселение), обступали маленькую площадь, словно каменные гиганты, запертые в клетках. Или атланты, упирающиеся в пронзительно яркое, почти белое небо серыми угловатыми плечами. Стой они чуть ближе друг к другу, и, наверное, можно было бы со дна этого рукотворного колодца увидеть звезды. Прямо посреди дня.

Стас понимал, что эти высотки – всего лишь человеческие муравейники. Может быть, они чуть лучше остальных домов в этом бедном индустриальном городке: все же центр. Но это ничего не меняло. Квартиры были однокомнатные, в них селились семьи, невзирая на количество членов, иногда по пять-шесть человек. Может, в этих домах было лучше, к примеру, удобства были в каждой квартире, а не на этаже, как в некоторых домах городской окраины, но все равно это не шло ни в какое сравнение с тем, что он помнил из довоенных времен… Разумеется, в Первом Периметре дела обстояли иначе, но это как раз соответствовало тому, что Стас помнил о жизни до войны. Кроме того, в лучших условиях жили ученые, интеллектуалы и ведущие специалисты в различных областях социальной сферы, обитающие в столице. Это, наверное, было правильно, но именно за это «умников» не любили.

Единственным украшением площади был странный монумент: на покатой бетонной глыбе был установлен старый, довоенный танк. Округлая башня, слишком высокая база – все это было совершенно не похоже на «Шерманы», к которым Стас привык за время войны.

Стас медленно спустился по ступеням на тротуар.

С железным стоном несмазанных петель раскрылись ворота автопарка офиса шерифа. По сути, это был всего лишь задний двор особняка, но в нем легко умещались четыре машины. На площадь, выбивая сигарету из мятой пачки, вышел парень в рабочей спецовке. Кепи на его голове сидело козырьком назад, лицо было испачкано мазутом, а высокие военные ботинки были без шнурков и воодушевленно болтали языками при каждом шаге.

– Огонька не найдется? – обратился парень к Стасу.

– Найдется.

Парень принял у Стаса спички и прикурил.

– Из города?

– Да. Совместное расследование.

– Наверное, по поводу того жмурика, которого завалил снайпер. – Парень вытер руку о штанину и протянул ее Стасу. – Арчи. Местный водила.

– Стас. Тоже до прошлого года был водилой. Сдал экзамены на младшего детектива. У меня приятеля, кстати, Арчи зовут.

– Вообще-то у меня это просто сокращенние от Аркадий. Я русский. Сразу после войны, до всех этих тестов, здесь было русское поселение. Теперь только я и еще одна девчонка остались. Остальные в основном в Третьем Периметре, на Стене. Ну и почти половина «умников» в Первом Периметре – отсюда и из других русских поселений. Такая нация, – парень невесело усмехнулся, – либо все, либо ничего.

– Знакомая картина, – кивнул Стас. – Мой приемный отец был русским. Ты, кстати, не в курсе, что это за машина? – Он кивнул на танк и вопросительно уставился на Арчи-Аркадия.

– Это «Т-34», парень, легендарный русский танк. Проблема в том, что воевать на такой штуке только русские и могли. Ну, знаешь, никакого комфорта, механика летит постоянно. Но… Если в нужном месте ударить молотком, можно выводить на любую дугу, и он надерет задницу всем «Фердинандам» и «Шерманам». Это не в смысле, что я расист. Просто никто, кроме русских, не знал, куда именно нужно бить молотком.

Парень заразительно засмеялся, и Стас с удовольствием его поддержал.

– Ладно, спасибо за огонь. Пойду разбираться со своим «Хорьхом». Утомил глохнуть.

– Проверь карбюратор, – посоветовал Стас, – у меня тоже был «Хорьх» поначалу, пока «Фольксвагены» не завезли.

Когда Арчи скрылся за железными воротами, Стас уселся на ступени офиса и посмотрел вверх. Звезд видно не было. Стас закрыл глаза и позволил себе задремать. Было тихо и почти хорошо.

* * *