Радикалы и минималисты

«Игра окончена, ты проиграл». Какой бунтовал против канцелярского «деревянного языка» коммунистов, самым поэтичным образом которого были «негативные тенденции». Только человеку, некогда отравленному идеологией и сумевшему вернуть свой организм в естественное состояние, могла привидеться блестящая метафора идеологии-воды – обволакивающей, засасывающей и абсолютно прозрачной в своем бесплотном существе. В качестве контрапункта политико-спортивным играм в фильме использованы кадры из «Доктора Живаго»: тоже привычный для режиссера саркастический ход.

Моретти не пошел одной дорогой со своими кинематографическими ровесниками, чей стиль определяют как неонеореализм. Скорее его можно назвать радикалом-минималистом. В итальянском кино, все больше страдающем от провинциальности, Моретти остается единственным автором в европейском, можно сказать, французском смысле: его экранные высказывания отчетливы и ответственны; они могли бы показаться чересчур рациональными, если бы не оттенок легкого безумия, если бы не настроение, воссоздаваемое в кадре с чуткостью, которая побуждает вспомнить Отара Иоселиани. Так что и в смысле метода Моретти – наследник идеалистического кино 60-х годов, однако давно прошедший этап негативизма и свободно оперирующий багажом прошлого.

Пройдя положенный молодости путь производственных мытарств, Нанни Моретти как черт ладана сторонится студии «Чинечитта» и традиционного клана продюсеров. Он предпочитает работать «для удовольствия» с группой друзей-единомышленников, хотя среди них есть и профессионалы высшей пробы. Он сам хозяин своих фильмов, а заодно и некоторых чужих – из числа близких ему по духу кинематографистов. Он продюсировал и сам сыграл в «Прислужнике» Даниэле Лукетти, превратив прямолинейную политическую сатиру в зрелище двусмысленное и утонченное. Такая же метафизическая двусмысленность окрасила другой фильм – «Второй раз» Мимо Калопрести. Моретти выступил здесь в роли технаря-интеллектуала, которого судьба вновь сводит с террористкой, несколько лет назад покусившейся на его жизнь. Прошли годы – и уже ни фанатики борьбы с режимом, ни без вины виноватые жертвы не в состоянии понять, ради чего когда-то накалялись и кипели страсти. Италия словно проснулась от кошмарного сна и не может найти в нем даже подобия логики. А совсем недавно скандал вызвал фильм Пьетро Паладини «Тихий хаос», где полностью одетый Моретти задействован в сексуальной сцене.

Он опровергает любой навязанный ему образ. Этот рефлексирующий недотепа проявил себя отличным организатором, и ему даже стали прочить пост директора Венецианского фестиваля, а в итоге он возглавил фестиваль Туринский. Как типичный невротик он любит сладости: его наваждениями стали крем «Nutella» и шоколадный торт «Sacher». Последний дал название созданной режиссером кинокомпании и кинотеатру, который Моретти открыл в Трастевере, единственному в Риме, где можно смотреть качественные фильмы на языке оригинала с субтитрами.

«Комната сына»

Впрочем, не только в нем, но и на многих других экранах Италии прошумел «Дорогой дневник» (1993), награжденный призом за режиссуру в Канне. В этом практически бессюжетном, свободно скомпонованном из трех новелл и построенном на музыкальных созвучиях фильме (постоянный композитор Моретти – Никола Пьовани, сегодня лучший в Италии) двойной источник художественной энергии. Он, как и прежние ленты Моретти, апеллирует к глубоко личным фобиям (впрочем, пережитый рак с химиотерапией, нервной чесоткой и прочими прелестями к фобиям уже не очень-то отнесешь). Кроме того, картина обращена и к политической ситуации, состоянию итальянского кино и памяти Пазолини. Восхитительно пластичный и раскованный, «Дорогой дневник» демонстрирует Мореттти во всех его ипостасях и во всем блеске его странностей и чудачеств.

Сочетание нарциссизма и критической рефлексии оказалось идеальным для того, чтобы Моретти взял на себя в последние годы роль интеллектуального лидера левых. Он с равной убедительностью говорит о кризисе коммунистического движения («La cosa», 1990 и «Апрель», 1998) и объединяет левые силы в противостоянии Сильвио Берлускони. Фильм «Кайман» (2006), где бывшего телемагната сравнивают с хищным аллигатором, а одну из его ипостасей воплощает сам Моретти, не стал аналогом «Гражданина Кейна», как предвещали близкие к режиссеру критики, зато сыграл заметную роль в предвыборной кампании и сильно ударил по лагерю правых.

Тем не менее художественной вершиной Моретти пока остается награжденная каннской «Золотой пальмовой ветвью» картина «Комната сына» (2001). Именно она сделала режиссера национальным героем и в какой-то степени примирила его с ненавистным мейнстримом. Многие и впрямь восприняли фильм как мелодраму, некоторые даже усмотрели в нем связь с традициями Феллини и Висконти. На самом же деле «Комната сына» – совсем из другой оперы.