Ради мести

Стас выскочил из кустов, неторопливо перешел через дорогу и остановился привалившись к каменному парапету.

Он долго озирался по сторонам, потом решился: поднял мусорный мешок и снова опустил его на землю. Если мешок с трупом кинуть в реку, то он так по реке и поплывет, что крайне нежелательно. Нужен какой-нибудь груз. Стас огляделся в поисках камня и увидел средних размеров булыжник. Булыжник валялся по ту сторону дороги, возле кустов, из которых он только что выскочил. Стас плюнул и поперся обратно. Однако булыжник, как оказалось, лежит здесь уже давно и в прямом смысле слова прирос к земле. Стас потратил минут двадцать на то, чтобы выворотить камень из земли, потом еще четверть часа возился прилаживая его к трупу.

Наконец взмыленный Стас завершил свой каторжный труд, поднял мешок, перевалил его через парапет и проводил долгим довольным взглядом. Под тяжестью камня мешок с трупом плюхнулся в воду и растворился в черной, уже ночной, реке, оставив в память о себе дюжину торопливо разбежавшихся кругов. Стас улыбнулся, и улыбка вышла по-детски счастливая. Он постоял еще минут пять на высоком, закованном в камень берегу, вдыхая свежесть реки. Потом насвистывая пошел прочь.

Вернуться в свое жилище на ночь он не решился. Мало ли что. Переночевал он в подвальчике многоэтажки, в нескольких дворах от своего дома.

Он спустился в грязный подвальчик, сел, привалился к стене и долго смотрел на нецензурную надпись, потом веки отяжелели и надпись расплылась, превратилась в причудливую трещину...

Рядом появилась еще одна трещина, потом еще и еще. Вскоре вся стена расцвела такими трещинами, оставляемыми свинцовыми фитюльками. Он повернулся, посмотрел туда, откуда должны были лететь эти свинцовые комочки, так изысканно раскрасившие стену его дома.

И тогда он увидел пулю. Пуля летела медленно, казалось, что она не долетит до него и грянется о землю. А она все летела и летела, усиленно раздвигая собой воздух, приближаясь, увеличиваясь в размерах, до тех пор пока не превратилась в женскую головку с милым личиком.

Стас судорожно сжал кулаки и почувствовал в руках что-то твердое. Он наклонил голову и увидел большую тяжелую дубовую доску. Тогда он размахнулся и со всей силы ударил.

По личику потекла кровь, глаза стали пустыми, но губы сложились в страшную улыбку. Лицо приближалось вновь начав уменьшаться. Стас ударил еще, потом еще. Бил долго и сильно, покуда не выдохся, пока доска не выпала из ослабевших пальцев.

Тогда он посмотрел на лицо и замер.

Маленькое-маленькое личико жестоко улыбнулось совсем не женской улыбкой, подмигнуло окровавленной глазницей с вытекшим глазом и превратилось в кусочек свинца.

Нет! Судорожно метнулось в голове.

Сверху навалилось что-то тяжелое, вздрогнуло и обмякло, прижимая к земле. И Стас увидел своего отца, мертвого отца и мертвую маму и мертвых или умирающих знакомых и незнакомых людей. Он захотел закричать, но не смог. Сотни мертвых лиц замелькали перед глазами, слились в бешеном галопе, превращаясь в нецензурную надпись на стене...

Стас подскочил, ударился головой о стену и пришел в себя:

- Тьфу ты, черт!

Он тяжело поднялся. Сердце бешено колотилось в груди, а в глазах еще мелькали страшные картинки. Стас потряс головой, чертыхнулся, влез из подвала и пошел к своему дому.

Войдя внутрь, он вновь, как и вчера, прислушался к своим ощущениям, напрягся, но так ничего и не почувствовал. Тогда он быстро и беззвучно поднялся по лестнице, пробежал сквозь череду дверных проемов и спокойно подошел к своей комнате. На пороге он все же задержался, окинул взглядом комнатушку - никого. Быстро вошел, резко обернулся - в его вчерашнем убежище за шкафом тоже никого не было. Фу-уф! Стас тяжело выдохнул и завалился на кровать. В доме никого нет - факт. Ни звука, ни шороха, ни вздоха.

Пустота и тишина. Но почему-то оставалось впечатление, что что-то не так.

Стас оторвал затуманенный взор от потолка, опустил его на грешную землю и... Его затрясло, он напрягся, подскочил с кровати и присел на пол, рассматривая то, что его так взбудоражило. На грязном, замызганном полу среди шматков пыли, огрызков газетной бумаги и прочего мелкого хлама лежал свежий окурок.

Стас смотрел на маленький, истлевший почти до фильтра бычок, как на восьмое чудо света. Потом аккуратно двумя пальцами поднял окурок с пола и принялся изучать. Что можно сказать про окурок? Вполне достаточно. Во-первых на фильтре остались следы от зубов, очень странно, но объяснимо. Человек нервничал и всадил зубы в окурок.

Кроме того окурок настолько мал, что точно можно сказать - человек, который его здесь сплюнул не носит усов. В противном случае растительность на роже истлела бы вместе с сигаретой. Кроме того золотистая каемка около фильтра и остатки названия говорят о том, что сигареты дорогие, а значит и человек, который их курил не бедствует.

И потом...