Радамехский карлик

– Настал тот час, – говорил он, – когда все материки и острова земного шара уже поделены различными народами, населяющими землю, а потому необходимо открыть новое поле для деятельности и колонизационных способностей бриттов. Англосаксы заселили почти всю Северную Америку, Австралию, Индию, часть Африки; флаг их гордо развевается на трех четвертях земного шара, и на поверхности его теперь уже не остается более простора для их завоеваний, так как сравнительно недавняя конференция дипломатов постановила признать Центральную Африку интернациональной.

– Следовательно, всякая надежда расширить еще более свое поле деятельности отныне закрыта для предприимчивого духа бриттов? Нет! По крайней мере Костерус Вагнер был на этот счет другого мнения.

– В ближайшем соседстве от земли, всего в каких-нибудь нескольких десятках тысяч миль от нее, в пространстве существует другой мир, мир нетронутый, не исследованный, который только того и ждет, чтобы открыть и предоставить в распоряжение человечества свои несметные богатства и сокровища, который только того и ждет, чтобы мы пришли и завладели им… (Слышится гром рукоплесканий). Этот мир, в сущности, является естественным дополнением земного шара, с которым он некогда был нераздельно слит, и которому он и теперь неизменно сопутствует в его годичном пути вокруг солнца… Мир, столь близкий к нам, что наши астрономы могли определить очертания его материков, высоту его гор, размеры и расположение его морей… Мир, столь тесно связанный с нашей жизнью, что с самых незапамятных времен фазы его служили для измерения нашего времени. Словом, это Луна, которую необходимо вырвать из ее одиночества и присоединить ее к матери-земле, слить ее с настоящей родиной ее повелительницей и покровительницей!.. (Новые рукоплескания, новые возгласы одобрения в толпе).

Костерус Вагнер не захотел обижать своих слушателей, повторив им еще раз все то, что в настоящее время знает каждый мало-мальски образованный человек, а именно, что этот лунный мир, исследованный до мелочей нашими астрономами, пронизанный, так сказать, насквозь нашими телескопами, представляет собой шар, имеющий восемьсот шестьдесят девять миль в диаметре, и что поверхность Луны равняется тринадцатой доле поверхности земного шара, или превосходит в четыре раза поверхность Европы и в сорок один раз площадь Франции, и что, следовательно, Луна может представлять собой весьма завидную колонию. Что же касается расстояния, отделяющего Луну от земли, то оратор заговорил о нем только лишь для того, чтобы констатировать, что оно столь незначительно, что равняется временами девяноста шести тысячам миль, а временами – девяноста тысячам миль, иначе говоря, девятикратной окружности земного шара, или взятому двадцать раз расстоянию между Мельбурном и Лондоном!

Костерус Вагнер не побоялся сказать жадно внимавшим ему слушателям, что в настоящее время, благодаря средствам, какими располагает теперь наука, Луна несравненно ближе от нас, чем были Мыс Доброй Надежды или остров Куба для греков времен Перикла или римлян времен Августа. Главное, на что он всячески старался обратить внимание своих слушателей, было следующее: до настоящего момента еще нельзя было сказать с уверенностью, обитаема ли Луна или нет. Но как бы там ни было, необходимо было завязать с ней отношения, как в том, так и в другом случае!.. Если она обитаема людьми достаточно многочисленными, достигшими известной степени цивилизации – то было крайне важно превратить этих граждан Луны в клиентов английских мануфактур. Если же Луна, напротив того, была необитаема, то и в таком случае было необходимо открыть для британской промышленности широкое поле деятельности, предоставив в ее распоряжение громадные минеральные богатства, которые, несомненно, хранятся в недрах этой девственной еще природы!..

Эта смелая задача вызвала у слушателей Костеруса Вагнера такой сильный энтузиазм, что посыпавшиеся отовсюду аплодисменты заглушили на мгновение даже голос оратора. «Слушайте! слушайте!» – кричали голоса. «Мы все здесь собрались! приступим к выборам!» – кричало несколько лиц, подписавшихся на акции и сгоравших от нетерпения знать тех, кто будет избран.

– Я слышу, господа, что от меня требуют приступить к выборам! – сказал Костерус Вагнер, когда шум аплодисментов и крики немного утихли и водворилась сравнительная тишина. – Для того мы и собрались здесь; и я имею честь и удовольствие объявить вам, господа, объявить всему нашему уважаемому собранию, что те десять тысяч акций, которые мы выпустили, уже давно разобраны, и что мы были вынуждены, к великому нашему сожалению отвечать отказом на множество требований (новый взрыв аплодисментов). Теперь нам остается только приступить к выборам, если только наш уважаемый и высокочтимый председатель ничего против того не имеет. Но прежде чем приступить к голосованию, я считаю своим долгом, согласно существующему в подобных случаях обычаю, пригласить лиц, желающих сделать какие-либо возражения, высказать свое мнение, предоставив им слово.