Рабыни рампы

- Немного. Но если расслабиться, боли почти не чувствуешь, честно, - поспешила добавить Лейк, заметив на лице у Карен ужас. - Вообще-то это приятно. Карен положила свою маленькую ручку на ладонь Лейк. Холодные руки - теплое сердце. У Карен было теплое сердце, проносились в голове Лейк идиотские мысли. У Лейк холодная п… Эй, ребята, озеро замерзло, можно покататься на коньках!

- Лейк, тебя случайно не насиловали, с тобой ничего не произошло в этом роде?

- Нет, - рассмеялась она. - Почему ты спрашиваешь?

- Потому, что всякий раз, когда разговор заходит о сексе, у тебя на лице появляется вот это странное выражение, словно ты при этом вспоминаешь посещение зубного врача, который продолбил тебе корневой канал.

- Мне кажется, - ответила Лейк ровным тоном, - что секс с верно найденным человеком, с тем, кого ты любишь, кому доверяешь, может стать просто чудесным наслаждением.

- Что-то ты говоришь не очень уверенно. Ты на самом деле так считаешь, веришь в это?

- Нет, - помахала Лейк своим пушистым шлепанцем. - Но я надеюсь, что это так, - она допила до конца шоколад. - Я на самом деле надеюсь.

5

Да, теперь она отлично представляла себе заголовки в газетах:

Лейк Истмэн. Дебют певицы у Камилла.

Тысячи людей умирают в давке, пытаясь спастись бегством.

Она что было сил опиралась на крышку фортепиано, костяшки на руках побелели, но ничего не помогало. Все требовали, чтобы она спела, даже несмотря на тот провал, который, по мнению Лейк, ей сопутствовал на прослушивании "Ребенка в пятницу". Пианист отчаянно моргал, пытаясь ее приободрить.

- Давай, давай, куколка. Все они будут глазеть на тебя и не различат фальшивых нот.

- Хотелось бы.

Он сыграл вступление. Она прозевала начало. Среди посетителей раздался беззлобный смех. Оторвав глаза от тарелок и бокалов, они выжидательно разглядывали ее. Лейк уяснила весьма ценный урок: есть только один способ овладеть вниманием аудитории - взять себя в руки.

- Извините, - сказала она в микрофон, стараясь настроить голос, но слышала только - "бум", "бум". - Кажется, я слегка волнуюсь.

Вновь началось музыкальное вступление, но на сей раз она вступила на несколько тактов раньше. Аккомпаниатор сумел выкрутиться - ему приходилось делать это не раз.

- Обними меня, - пела она хрипловатым сопрано, - мой дорогой, мой желанный, мой милый. Она запросто могла подражать Гершвиру или Колу Портеру - их музыкальный материал, казалось, сам пел практически. И она научилась владеть собой. Нервное состояние обычно вызывает напряженность в мышцах, а это мешает правильному дыханию. Она попыталась расслабиться, и голос у нее зазвучал сильнее.

Она сорвала приличные аплодисменты. Возле столика на двоих официантка на временной работе Пенни, разложив по тарелкам пармского цыпленка, захлопала как безумная. Нет, не столик на двоих, поправила себя Лейк, а "дьявол". На жаргоне официантов. Приятно иметь собственный жаргон. Это свидетельство того, что ты на своем месте.

Она познакомилась с Пенни в баре. Обе они подавали заказы грубому бармену, который, по слухам, был неудавшимся оперным певцом.

- Ты была просто волшебной! - сказала Пенни, наскоро ее обняв. Пенни учила Лейк навыкам в работе, и они очень легко завязали дружеские отношения. Ничего особенно глубокого или требовательного, просто им было приятно друг с другом.

Пенни подошла к фортепиано, чтобы вручить мистеру Музыка ее ноты для просмотра, а Лейк, выполняя заказ группы туристов, принесла им выпивку. Других посетителей у Камилла практически не было - лишь туристы и бедняки.

Обе они пошли на кухню за заказами.

- Посмотри вон на тех двух парней за сто четырнадцатым столиком, - прошептала Пенни на ухо Лейк, схватившей с полки поднос. - Особенно на того, в красной шотландке.

- Ничего, нормальный парень.

Пенни отрицательно покачала головой.

- Он пьет водку без закуски. "Столичную". От тех, кто пьет "Столичную", можно ожидать любой беды.

- Это что, правило? - спросила, поддразнивая ее, Лейк. - Рыбу и вареную картошку, пожалуйста.

- Да, правило, - Пенни явно не шутила. Схватив две тарелки с салатом, она полила их французским оранжево-красным соусом. - Так что поосторожней! С дороги! - взвизгнула она, прокладывая путь через крутящиеся двери.

Другая официантка, Джойс, философски покачала головой.

- Пенни считает, что знает все на свете, но не давайте ей себя запугивать. В любом случае пьяницы дают щедрые чаевые, - она рассмеялась. - К тому же, если они сильно набрались, то не отличают бумажку в двадцать долларов от десятки.

Лейк слегка кивнула, ей не нравилась Джойс. Она жила в Нью-Йорке уже шесть лет и, можно сказать, завоевала город. Она знала все проделки, так как сама сначала была их жертвой. Лейк опасалась Джойс, так как единственным различием между ними было невезение и неверно рассчитанное время. Джойс не была тем человеком, от которого можно было получить путный совет.

Четырнадцатый стол заказал еще выпивку. С безразличным видом она отдала заказ бармену.