Рабы «Microsoft»

В «Тонга-Рум» сидят толпы богатых стоматологов из Дюссельдорфа и любуются псевдогавайским плотом (как в «Острове Гиллигана»), который плавает по бассейну во вспышках искусственной молнии и под грохот поддельного грома. Все это время живые музыканты наигрывают дископопурри.

Мы заказали дурацкие коктейли с высокими центрами тяжести. Как только кто-нибудь вставал танцевать (Oye Como Va![100]), все бокалы падали. Вскоре официантки были готовы нас убить. Нам трижды пришлось пересаживаться, потому что на столике скапливалась фруктовая мякоть, похожая на болото рвоты.

Еще два момента.

Дасти призналась, что весь универ проработала официанткой.

— Парни меня обожали. Я приносила им жрачку и пиво — а потом их бросала. Свиньи!

Карла и Сьюзен, к моему ужасу, отозвались:

— Аминь!

У всех из волос торчали крошечные зонтики из коктейлей.

Майкл заметил, что в этом баре лед не кубической формы, но и не кашеобразный.

— Ребята, звоните в супермаркет! Мы нашли нишу!

Дасти преподала Сьюзен архитектуру взаимоотношений.

— У программисток все козыри, и они в курсе. На каждую женщину в нашей области приходится около трех мужчин. Выбирай — не хочу. Сама подумай. Если парень встречается с программисткой, это круто.

Я мысленно с ней согласился. «Компьютерные» девчонки кажутся гораздо мудрее и взрослее парней (Фактор Притягательности Карлы). Наверное, мы им страшно надоели.

Помню, на вечеринке в прошлом месяце Сьюзен и Карла жаловались на компьютерщиков. Меня это немного обеспокоило. В Microsoft все внешне были такими же, как внутри: нерды, не от мира сего, игроки в «Dungeons and Dragons», пришедшие на экскурсию. Здесь, в Долине, все классно выглядят и могут даже вращаться в «нормальном обществе», не бравируя своим математическим прошлым.

Как только Сьюзен и Карла вздыхали при виде какого-нибудь очаровашки, я вставлял: «Да он, наверно, из отдела маркетинга!» — и немного успокаивался.

Сьюзен спросила Дасти, почему же ей все-таки сложно найти парня. Дасти ответила:

— По-моему, твоя проблема в том, что ты считаешь фриками всех, кроме себя. А на самом деле все фрики, ВКЛЮЧАЯ тебя. Как только ты это поймешь, Мир Свиданий твой.

Я подумал, что сейчас Сьюзен страшно разозлится. А она согласилась!

ЧЕТВЕРГ

Сегодня отца не было на месте. Он уехал искать работу. В любой другой точке земного шара у него не было бы шансов, а в Долине может и повезти.

Баг напрягается: он не видит стереограммы Magic Eye (в девяностых они такие же модные, как когда-то флуоресцентные постеры). Он боится, не связано ли это с дальтонизмом, и позвонил в «Гараж» в Сан-Хосе, чтобы уточнить по их генетическим таблицам про «стереограммную слепоту».

Мы с Итаном снова поехали в бар. Он пил залпом одну рюмку за другой. Я спросил его, разумно ли пить, если принимаешь антидепрессанты.

Итан ответил:

— Теоретически — нет, это даже глупо. Зато алкоголь дает моей личности выходной.

Я поинтересовался, что он имеет в виду. Итан объяснил, что, поскольку новые изомеры антидепрессантов переподключают контакты в мозгу и делают из него нового человека, с каждым днем он все больше забывает себя старого.

— Спиртное не очень меня пьянит, но зато дает вспомнить себя «того». Ненадолго. Ведь тогда я жил неплохо. Я ни за что не вернулся бы туда навсегда, но иногда скучаю по своей старой личности. Мне кажется, что в другом конце развилки сидит грустный и пьяный Итан, который ничего в жизни не добился и задыхается в рутине. Не знаю… Когда ты познал турбоверсию себя, назад дороги нет.

Он потребовал еще один харви-уоллбэнгер.

— А знаешь, приятель… Может, и стоит убрать это «турбо»… Зато я подключусь к миру естественного времени: закаты, радуги, шум прибоя и смерфы.

Итан одним глотком допил коктейль.

— Не-е-е-е!..

Сьюзен простудилась.

— Правильно, потому что в баре мне в трусы постоянно забивалась фруктовая мякоть!

Завтра мы с Карлой переезжаем.

Перед сном я рассказал ей о том, как личность Итана берет выходной. Что можно с помощью алкоголя вернуть ощущение своей старой личности.

— Все сводится к личности, — задумалась Карла. — Мы смотрим на стаю птиц и думаем, что одна птица ничем не отличается от любой другой. Блок «птица». Но птица смотрит на тысячи людей, на трибуны стадиона и видит только блоки «человек». Мы для них такие же одинаковые, как и они для нас. Так что отличает тебя от меня? Его от тебя? Их от нее? Что отличает разных людей друг от друга? Где заканчивается твоя индивидуальность и начинается принадлежность к виду? Меня этот вопрос часто занимает. Между прочим, большинство из нас, приехавших в Кремниевую долину, лишены традиционных структур, формирующих личность: религиозных и политических убеждений, цельной семьи, корней, чувства истории или других предписанных систем верования, которые отнимают у людей необходимость разбираться в том, кто же они такие. Здесь мы сами по себе. Так жить очень сложно, но посмотри, какой фонтан идей бьет из этого серого пластика!