Рабство и данничество у восточных славян

Характеризуя деятельность Олега в Киеве, С.М.Соловьев замечал, что первым его делом было «построение городов, острожков, сколько для утверждения своей власти в новых областях, столько же и для защиты со стороны степей. Потом нужно было определить отношение к старым областям, к племенам, жившим на северном конце водного пути, что было необходимо вследствие нового поселения на юге; главная форма, в которой выражались отношения этих племен к князю, была дань, и вот Олег установил дани славянам (ильменским), кривичам и мери…».³⁷¹

Несколько иначе освещает события И.Д.Беляев. Олег ушел из Новгорода, «тяготясь своим положением». Заняв Киев, он «остался там жить, и таким образом сделался самостоятельным князем, нисколько не зависимым от Новгородского веча». Новгородцам ничего не оставалось, как выбирать одно из двух: «или искать нового князя, который бы согласился жить в Новгороде, на тех условиях, которые предложит ему вече, или вступить в новый договор с Олегом». Новгородцы предпочли последнее, вступив в новый договор с князем. По этому договору Олег «согласился посылать к Новгородцам своих посадников или наместников для суда и управы, а Новгородцы обязались платить с своей земли условленную по взаимному согласию дань…».³⁷² с Итак, крупнейшие дореволюционные историки, анализируя летописный рассказ о действиях Олега, предпринятых им после взятия Киева, сходились на том, что князь наложил дань на словен и другие северные племена в свою пользу.

Занимала олегова дань и советских историков. И. М. Троцкий, рассмотрев соответствующий отрывок из Новгородской Первой летописи, содержащей, как стало ясно после «разысканий» А. А. Шахматова, более древние тексты, чем Повесть временных лет, пришел к выводу, что единственным осмысленным чтением является «и дань устави словеном и варягом даяти», при котором дательный падеж оказывается зависящим от «даяти». В этих варягах автор увидел княжескую дружину, что в свою очередь заставило его принять и другую гипотезу: «Прочитав о дани варягам, установленной в Киеве, и разумея, по обычаю новгородских летописей, под варягами именно норманнов, летописец прибавил еще запись о новгородской дани им, и в таком виде статья и попала в Начальный свод».³⁷³ К сожалению, И. М.Троцкий сконцентрировал здесь свое внимание на варягах, оставив без внимания словен, тогда как они фигурируют в толкуемой им фразе рядом и в едином смысле с варягами.

Наблюдения И. М. Троцкого не получили признания в советской историографии, оставшись в стороне от развития исторической науки, где утвердился более широкий взгляд на произошедшие с приходом Олега в Киев события.

С точки зрения государственной политики смотрел на даннические «установления» Олега такой исследователь как Б. Д. Греков: «Олег "нача городы ставити" т. е. укреплять новые свои владения и упорядочивать отношения с входившими в состав государства народами». В плане «упорядочивания отношений» правителя с подданными Олег и возложил дань на словен, кривичей и мерю.³⁷⁴ Б. Д. Грекова полностью поддержал В. В. Мавродин.³⁷⁵

По А. Н. Насонову, обосновавшиеся в Киеве Олег и Игорь «стали брать дань с северных племен».³⁷⁶

Согласно В.Т.Пашуто, «новая государственная власть (в лице Олега. — И. Ф.) гибко пользовалась обстановкой: овладев Киевом, центром Полянской земли, определила дань со словен, кривичей и мери».³⁷⁷

Активизацию «консолидационных процессов» в период княжения Олега в Киеве наблюдал П. П. Толочко: «Власть Киева распространилась не только на полян, древлян и северян, но и новгородских словен, кривичей, радимичей, хорватов, уличей, на неславянские племена чудь и мерю». Нетрудно догадаться, что выражением этой власти была дань, которую платили названные племена Олегу.³⁷⁸

О сборе дани Олегом со словен, кривичей и мери говорит Н.Ф.Котляр, усматривая в этом признак государственности на Руси. «Первое, как нам кажется, — заявляет он, — несомненное свидетельство о существовании древнерусской государственности относится ко времени, последовавшем вскоре после утверждения Олега в Киеве (около 882 г.): "Се же Олег нача городы ставити и устави дани словеном, кривичем и Мери…". Был установлен порядок сбора даней на подвластных князю землях, которые таким образом окняжились; создавались укрепленные грады, опорные пункты центральной власти в племенных княжениях».³⁷⁹ Ц. Ф. Котляр открыл в Олеге державного правителя и первого общерусского великого князя, который «з самого початку пiдкорив Киеву Новгород».³⁸⁰

В.Я.Петрухин понял летопись в том смысле, что Олег, став киевским властителем, начал «строить города… и "устави дани словеном, кривичем и мери…". Таким образом, Олег подтверждает своим уставом договор ("ряд") с северными племенами». По этому «уставу» славяне платили дань Руси.³⁸¹ К данному выводу В.Я.Петрухин приходит посредством чересчур смелого обращения с летописным текстом, подменяя глагол «устави» существительным «устав». Но такого рода "исследовательские" приемы лежат за пределами научного обращения с источниками.